Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

Джейкс Джон

Он по-прежнему не знал, стоит ли принимать предложение Джексона. Конечно, такую работу нельзя было назвать скучной и монотонной, но она была действительно опасной.

Все еще думая об этом, он повернулся на другой бок и невольно застонал, когда резкая боль пронзила ребра. Послышался какой-то звук, и Чарльз понял, что своим стоном разбудил пса, и теперь тот бежал к нему с другого конца типи. Когда Фен остановился возле его головы, Чарльз замер. Неужели укусит?

Собачья голова наклонилась ниже, и теплый шершавый язык трижды лизнул покрытое синяками лицо Чарльза.

Вот

так это маленькое проявление нежности и привело к большим изменениям в его жизни.

– Отлично, просто здорово! – воскликнул Деревянная Нога, когда утром Чарльз объявил, что согласен.

Торговец порылся в куче одеял и завернутых в мешковину тюков и наконец нашел два мягких предмета, которые сунул в руки своего нового партнера.

– Что это? – спросил Чарльз.

– Мокасины из бизоньей кожи. Зимняя добыча. Зимой у бизонов самая густая шерсть. Их надо вывернуть наизнанку, видишь? Так ноги никогда не замерзнут.

Типи наполнилось роскошными ароматами горячего кофе и жарившегося на маленькой чугунной сковородке бекона. Малыш сидел на корточках перед очагом и правой рукой в рукавичке держал сковородку над огнем, при этом сосредоточенность на его лице казалась такой напряженной, что граничила со слабоумием.

– Мне понадобится лошадь, – сказал Чарльз.

– У меня есть одна из тех, что мы пригнали с Индейской Территории. Это четвероногое тупоголовое отродье дьявола никто не захотел купить. Если сможешь с ней справиться, она твоя.

– Я буду считаться вашим партнером?

Торговец с прищуром посмотрел на него:

– Типа того.

– У меня еще все болит. Скачка на необъезженной лошади тут вряд ли поможет.

– Ну, можно подождать денек-другой… – пожал плечами Джексон.

Чарльз потер ноющие ребра и, чуть помолчав, добавил:

– Нет. Давайте с лошадью решим сразу.

Они вышли наружу. Вокруг типи висел густой туман. Деревянная Нога поставил свое типи к западу от палаточного городка возле казарм Джефферсона. Он подвел Чарльза к жеребцу, привязанному на некотором расстоянии от других оседланных лошадей и вьючных мулов. Это был небольшой поджарый конь черно-белой масти, с широким пятном на морде.

– Сдается мне, он из тех, кто убивает людей, – сказал Джексон, протягивая руку к ветке, к которой была привязана веревка. – Пристрелить бы его, да и дело с концом.

– Осторожно! – крикнул Чарльз, отталкивая торговца, когда конь встал на дыбы.

Передние копыта прорезали туман там, где только что стоял Джексон.

– Убедился? – спросил он. – Я кое-как обуздал его, но ездить на нем никто не может. Уже дважды собирался пустить в него пулю.

Чарльз почувствовал смутную тревогу. В памяти всплыл тот ужасный день в Виргинии, когда он в последний раз скакал на Бедовом. Уже смертельно раненный, его любимый конь спасал своего хозяина, теряя остатки сил в бешеной скачке, когда уносил седока в безопасное место. Чарльз вспомнил алые пятна его крови на снегу. Бедового тоже в свое время никто не хотел покупать.

– Только

не вздумайте убивать его у меня на глазах, – сказал Чарльз. – Я потерял на войне лучшего в мире коня и не выношу, когда кто-нибудь причиняет им боль.

Однако опасения торговца были вполне понятны. В глазах пегого действительно горела смертельная угроза. Впрочем, Чарльз разглядел и достоинства. Конь был очень легким – не больше тысячи фунтов, с прекрасной шеей, маленькими копытами и головой, типичными для южных верховых лошадей.

– Говорите, это индейский пони?

– Ага. Армия их сгубила. Пичкала зерном, так что они и забыли, как жить на свежей траве. Становятся слабыми и вялыми. Ну, с этим такого не случится. Он так долго не проживет.

– Проверим. Где попона и седло?

Вокруг клубился туман. Джексон снова привязал веревку к ветке. Чарльз, прихрамывая, подошел к пегому.

– Все хорошо, – сказал он, набрасывая на коня попону. – Не бойся.

Пегий поднял переднюю ногу. В животе у Чарльза все сжалось. Но в следующую секунду копыто со стуком опустилось на землю, и конь шумно выдохнул. Чарльз осторожно положил седло на спину животного и с удивлением взглянул на Джексона, потому что пегий стоял совершенно спокойно и даже словно не почувствовал веса сбруи. Чарльз ничего не понимал. Может быть, в этой красивой голове время от времени просто случались необъяснимые вспышки безумия?

Он опустил стремена и медленно сел в седло – не только из осторожности, но и из-за сильной боли во всем теле. Пегий стоял спокойно, хотя и повернул голову, пытаясь рассмотреть седока. В густом тумане словно вырисовывалась фигура мифического кентавра. Где-то вдалеке послышался сигнал горна – в гарнизоне играли утреннюю побудку.

– Отвяжите веревку, – тихо сказал Чарльз.

Джексон быстро шагнул к дереву и развязал узел. Чарльз взял веревку, обмотал вокруг одной руки и легонько потянул.

Когда Чарльз резко дернулся вверх, а левая нога вывернулась из стремени, он подумал: «Ну, теперь Джексон его точно пристрелит». Он ударился о круп пегого, когда тот снова встал на четыре ноги, а потом свалился на землю, потому что конь не переставая брыкался. От удара ему показалось, что все тело словно обожгло огнем. Копыто рассекло ему лоб до того, как он откатился в сторону и выхватил из кобуры кольт. Стоя на коленях и мучаясь от невыносимой боли, он сжал револьвер двумя руками, ожидая, когда животное бросится на него.

Пегий топал копытами, фыркал и стоял на месте. Малыш подошел к дяде и обхватил его сзади за талию, посматривая то на лошадь, то на мужчину с оружием в руках.

– Давай, Мэйн, чего ты ждешь?

– Нет, постойте-ка… Я только что заметил. Видите красный пузырь у него на губах?

Джексон сердито пробурчал, что ничего не видит. Чарльз знал, что у людей в таком возрасте зрение уже часто подводит. Он убрал кольт и медленно подошел к пегому.

– Дай-ка мне посмотреть, – ласково проговорил он. – Ты только стой спокойно и разреши мне взглянуть… – Сердце Чарльза отчаянно колотилось; в глазах пегого снова вспыхнула злоба.