Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Ездила в Чарльстон. Дома застала только Юдифь. Мари-Луиза отпросилась на один день от занятий в частной женской школе миссис Алвик – одного из десятков подобных учебных заведений, которые открылись в штате, чтобы юные дамы и джентльмены могли получить достойное южан образование в кругу своих сверстников (только белых), – и отправилась вместе с отцом инспектировать железную дорогу Чарльстон – Саванна. Купер был одним из инвесторов, которые купили облигации этой обанкротившейся линии. Даже за 30 000 долларов это была далеко не выгодная сделка. Дорога все еще оставалась
Я увидела, что от чудесного старого города мало что сохранилось. Разграбленные дома с разбитыми стеклами все еще стоят пустыми. Везде бродят одетые в лохмотья негры, а белые бездельники слоняются рядом с Ирландским холлом [125] , жуют табак и пристают к женщинам. Я даже дала одному пощечину. Знай он о моем «расовом статусе», у меня были бы серьезные неприятности.
Традд-стрит осталась островком чистоты и покоя, хотя даже в кухню Юдифи проникает вонь нечистот, понемногу вывозимых из города. Когда мы говорили о Сиклсе, Юдифь призналась, что нынешняя политическая непреклонность Купера приводит ее в отчаяние…
125
Зал собраний в Чарльстоне, построен в 1840 году.
Прозвонил колокол. Под темно-серыми тучами наполненного влагой неба Купер помог Мари-Луизе подняться по щербатым железным ступенькам единственного пассажирского вагона.
Возвращаться в вагон не хотелось. Поездка оказалась ужасно неприятной. Половина сидений исчезла, как и все оконные стекла. Пока поезд медленно полз на юг до станции Кусохатчи, вагон был почти пуст, но теперь Купер увидел, что все скамьи заняты штатскими или военными.
В голове вагона, прямо под дырой в крыше, стояла чернокожая женщина необъятных размеров с узлом в руках и робко оглядывала сиденья в поисках свободного. Этот чертов Сиклс дал право таким, как она, садиться в один вагон с белыми пассажирами! Но ни один мужчина не встал, чтобы уступить ей место.
Раскат грома возвестил о том, что тучи скоро прольются скопившейся в них влагой. Локомотив, скрипя ржавыми колесами, потащил вагон вперед. Густые лесные заросли медленно скользили мимо пустых окон, в которые залетали бабочки и комары.
– Встань вот здесь, – сказал Купер дочери. – Тут стена почище, чем в других местах.
Мари-Луиза бросила на него благодарный взгляд темных глаз и пошла туда, куда сказал отец. В этот момент молодой человек в штатском с бледным мальчишеским лицом, закрученными усами, яркими голубыми глазами и светлыми волосами, похожий то ли на скандинава, то ли на немца, встал со своего места и жестом предложил негритянке сесть.
Сквозь скрежет колес Купер услышал негромкий ропот других пассажиров. Женщина отрицательно замотала головой. Молодой человек улыбнулся и повторил предложение. Негритянка, сжимая в руках узел, робко подошла к скамье. Мужчина, сидевший у окна, тут же встал. Она застенчиво присела.
Вставший мужчина окинул юношу злобным взглядом. Другой пассажир, сидевший через проход, потянулся к ножу на
Тут он заметил Мари-Луизу в другом конце вагона. Купер увидел, как порозовели щеки дочери. А в глазах юноши вспыхнул явный интерес.
Снова прогремел гром, и сквозь дырявую крышу вагона полил сильный дождь.
– Встань поближе, – сказал Купер, открывая зонт, который прихватил с собой как раз на такой случай.
Поезд тащился на север, везя уже промокших пассажиров. Купер смотрел в затылок чернокожей женщины. Он был в ярости. Что будет дальше? Смешанные браки? Сиклс и радикалы явно вознамерились уничтожить всю южную цивилизацию.
Любезного юношу он не забыл. Не забыла его и Мари-Луиза, но совсем по другой причине.
Сиклса отзывают. Наверное, это хорошо. У нас и без того достаточно причин для насилия.
…После соглашения шестьдесят пятого года шайенны начали войну с народом Соединенных Штатов, и объединяются для этого с апачами и арапахо, теперь тоже неизбежно вовлеченными в связанные с этим беды.
Их выплаты были приостановлены, и они уже мало-помалу погружались в прежние дикость и варварство, когда услышали о том, что на Равнины направляется большая мирная комиссия, чтобы уладить все трудности и восстановить прежнюю гармонию…
«Нью-Йорк таймс», рубрика «От нашего собственного корреспондента», номер от 25 октября 1867 года, пятницы
Глава 33
Лето заканчивалось. Трава в прериях пожелтела, вязы и хурма начали одеваться в яркие осенние наряды.
Как и в природе, в армии тоже происходили перемены. Президент Джонсон через генерала Гранта приказал генералам Хэнкоку и Шеридану поменяться местами. Хэнкок был подвергнут дисциплинарному взысканию за выходку возле Пауни-Форк, Шеридан – за слишком суровое проведение в жизнь принципов реконструкции в Пятом военном округе Нового Орлеана; он был любимчиком радикалов, но в Вашингтоне ему мало кто благоволил.
Шеридан прибыл на Равнины с короткой инспекцией, хотя он был в продолжительном отпуске и не собирался полностью принимать командование до конца зимы. Чарльз кое-что знал об этом янки, окончившем Вест-Пойнт в пятьдесят третьем. Ирландец по происхождению, Шеридан был маленького роста и беспрерывно и весьма изобретательно ругался. Он привык воевать. Чарльз думал о том, как смена командования отразится на этой осенней мирной инициативе, которую многие в армии язвительно называли квакерской политикой.
Изменилось кое-что и в судьбе крупных компаний. Было очевидно, что «Юнион Пасифик» в Небраске достигнет сотого меридиана первой, возможно в октябре. Восточное отделение «Юнион Пасифик» проиграло состязание, и Чарльз уже слышал, что без работы могут остаться по крайней мере тысяча двести человек. В это число не входила конная вооруженная охрана Дж. О. Хартри, которая сопровождала все пассажирские поезда. Еще Чарльз слышал, что дорога может поменять название на что-то более оригинальное. Упоминалось название «Канзас Пасифик».