Север помнит
Шрифт:
– Это всего лишь слова, - заметил Флауэрс.
Эйегон нахмурился еще сильнее.
– Миледи, - обратился он к Марии. – Я хотел бы удовлетворить вашу просьбу. Но если я отпущу вас, мне придется отпустить и остальных. Мы все хотим того, чего не можем получить. Вы останетесь здесь. С вами будут хорошо обращаться, если и вы не будете причинять хлопот, но вы будете пленницей.
Флауэрс выглядел разочарованным.
– М’лорд, вы уверены? Из них можно извлечь пользу, например…
– Нет, - отрезал Эйегон. – Я не Ланнистер и не собираюсь убивать беззащитную женщину и ее детей. Я уже сказал - как мы поступим с одним, так поступим и с остальными.
«Все-таки он принял близко к сердцу мои слова, - с гордостью подумал Джон Коннингтон. – Мой принц, хотел бы я, чтобы вы увидели нашего сына. Вы породили его, а я его вырастил». Просить милосердия для вассалов Баратеона противоречило всем его убеждениям. Он ненавидел Роберта такой лютой ненавистью, что Эйегону, который знал историю только по рассказам, было с ним не сравниться. Но эти оборванные люди – не Роберт, и превратить их в верных сторонников Таргариенов - гораздо более изящное решение, чем просто убить.
Чутье подсказало ему, что нужно присматривать за Марией Сиворт. Проще простого отпустить вдову мертвого предателя, но выражение ее лица, с каким она смотрела на своих тюремщиков, нельзя назвать безобидным. Она уже потеряла мужа и, вероятно, старших детей. Придет время, когда она решит, что довольно с нее лишений.
Когда пленников вывели из зала, один из сержантов Флауэрса тронул принца за рукав.
– М’лорд, прошу прощения, но вас в передней ожидает проситель.
– Дорниец? – резко спросил Эйегон.
– Нет. Сказал только, что вы его ждете.
– Значит, дорниец, - пробормотал принц и жестом пригласил Коннингтона следовать за ним. Они прошли в тесную комнатку, утопающую в сумраке, лишь слегка разбавленном светом свечей. У окна ожидал низкорослый человек в капюшоне, от него буквально исходила аура таинственности.
Эйегон остановился так резко, что Коннингтон наткнулся на него.
– Лорд Варис.
Человек издал удивленный смешок.
– Ваше величество, - елейным голосом произнес он, подтверждая, что Эйегон не ошибся. – Признаюсь, я впечатлен. Я ведь сам на себя не похож.
– Вы можете быть похожим на кого хотите. Люди видят то, что хотят увидеть. – Эйегон, разумеется, заметил, что евнух с надеждой двинулся в сторону скамьи, но он остался стоять. – Зачем вы здесь?
– Чтобы служить вам, мой король. Боюсь, я уже миновал возраст, когда люди пускаются в странствия ради удовольствия, - хихикнул Варис. – И у меня есть такие новости… милорды, думаю, лучше не медлить. Наша маленькая дорнийская пташка в Королевской Гавани раскрыла заговор, который сможет привлечь на нашу сторону Западные земли и Речные земли. Бескровно.
– Бескровно? – скептически повторил Джон Коннигтон. Такого просто не могло быть.
– Милорд, вы поймали меня на слове. Не совсем бескровно. – Варис достал из рукава футлярчик с ароматическими травами и энергично вдохнул их аромат. – Но что означают шесть смертей для этой кровавой бойни?
– Шесть смертей. – Эйегон посмотрел на евнуха еще более подозрительно, чем его наставник. – Есть огромная разница между шестью рыцарями Королевской Гвардии и шестью крестьянскими детьми.
– Где вы видели шесть рыцарей Королевской Гвардии? Сейчас их так мало осталось. Но это все не важно. Вашему Величеству даже пальцем не придется пошевелить. Ланнистеры убьют их за вас.
– Кто должен умереть? Отвечайте! – потребовал Эйегон.
– Как вы подозрительны, ваше величество. Что ж, это
– И как это нам поможет? Как именно?
Варис, похоже, искренне удивился.
– Ну, если с Эдмаром Талли случится загадочный и прискорбный несчастный случай в плену у Ланнистеров, как вы думаете, как быстро речные лорды встанут с колен и вооружатся против Томмена Баратеона? Фреи тоже будут в ярости – а ваше величество, без сомнения, слышали, на что способны Фреи, если их разозлить. А если Вестерлинги, давние знаменосцы Бобрового Утеса, будут схвачены, арестованы и казнены без суда, это вызовет массу эмоций у остальных знаменосцев, не так ли? Обо всем этом позаботится суд Веры и королева Серсея. А нам останется только наблюдать.
– Но как? – спросил Эйегон. – Зачем Вере заниматься этим?
– Потому что ваша очаровательная кузина вертит Верховным Септоном, как хочет. – Варис снова хихикнул. – Он и не узнает, что написано в тех бумагах, которые она подаст ему на подпись – ну разумеется, ничего такого. Там будут вопросы совершенно другого толка – наверняка что-нибудь касательно воробьев. Обожаю этих маленьких пташек. А потом ваша кузина тайно передаст приказы королеве Серсее и скажет ее тюремщицам, что она прекрасно себя вела и заслуживает коротенького свидания с сыном. Тогда приказы попадут к королю, и Томмен - милый мальчик, он так любит играть с королевской печатью - подпишет их. Видите, как делается политика, милорд? Это дело интимное, семейное, личное. Любящая мать навещает любимого сына, ничего более. А потом ваша кузина отдаст подписанные приказы гвардейцам Ланнистеров, прежде чем у Тиреллов появится хоть малейшая возможность вмешаться.
– Да, прекрасный план, - сказал Эйегон. – А еще в высшей степени подлый и бесчестный. Лгать Верховному Септону, то есть самим богам? Казнить шесть невинных людей без суда и следствия? Если я дам согласие на эту авантюру, это все равно как если бы я передумал и сам убил своих пленников.
Варис снова засмеялся, но в его глазах не было веселья.
– В этом-то вся загвоздка, милорд. Они виновны. Я не знаю, как много вам известно об обстоятельствах, которые предшествовали падению недолговечного Королевства Севера… но достаточно сказать, что неразумное решение Робба Старка жениться на старшей дочери Вестерлингов имело решающее значение, так же как и мстительный нрав лорда Уолдера Фрея. Предполагалось, что эта старшая дочь тоже попала в плен, когда сир Джейме взял Риверран, но позже выяснилось, что все мы сильно заблуждались. Она исчезла в неизвестном направлении. Какая чудовищная измена против Железного Трона. Если бы Вестерлингов, а также лорда и леди Талли просто подвергли допросу, полагаю, многие поддержали бы короля Томмена. Однако этот незаконный произвол напомнит многим о… смею сказать… о Безумном короле.
– Не произносите при мне это имя. – Принц был явно задет за живое, учитывая, что Коннингтон недавно уже упомянул о его деде.
– Примите мои извинения, ваша милость. Но знайте, что люди будут произносить это имя. Подозреваю, вы все еще считаете себя героем, а герои не убивают детей. Без сомнения, эта мысль остановила вашу руку в отношении Марии Сиворт и ее сыновей. Но всего лишь шесть смертей… эти люди подрывали силу вашего престола и настаивали на независимости Севера… милорд, разве вы хотите быть королем раздробленного королевства?