Север помнит
Шрифт:
– Я молюсь всем богам, - с трудом вымолвила Жиенна. – Старым и новым. И богам Робба, и моим.
– Милое дитя, - леди Жиана мягко погладила ее по волосам. Она смотрела куда-то вдаль, и Жиенна поняла, что леди Сероводья видит сейчас перед собой свою дочь. Ей уже никогда не привести в мир детей Миры, не облегчить ее боль, не приложить малышей к ее груди. Она не увидит, как они вырастут и овладеют знанием своего народа. Жиенна не хотела даже думать о том, каково женщине вынести такую утрату. Она уже потеряла дом, мужа, свекровь, отца, мать, сестру, братьев, своего защитника, но ребенок – это совсем другое.
Очень скоро боли стали сильнее. Жиенна стонала, мычала и шипела во время схваток; ей хотелось кричать, но почему-то не получалось. Если бы ей удалось, она бы закричала изо всех сил, и это бы разорвало ее пополам. Поэтому она в молчании боролась с болью; в это время леди Мейдж отгоняла посторонних, а леди Жиана держала ее за руку. Иногда она клала руку Жиенны себе на плечи и ходила с ней туда-сюда, а иногда осторожно вводила пальцы ей между ног, проверяя, как проходят роды. Хотя схватки начались внезапно, похоже, пока все идет как полагается.
Волосы Жиенны намокли от пота и прилипли к лицу и шее. Мысленным взором она видела, как Робб нежно улыбается ей, но каждый раз, как она пыталась прикоснуться к нему, он исчезал, и она чувствовала лишь беспрестанные толчки его наследника. Если это правда, если Бран и Рикон живы… ведь это из-за них он искал утешения у нее… нет, ей не хотелось думать об этом. Слишком страшно.
Мальчик. Боги, прошу, пусть это будет мальчик. Если родится мальчик, его сразу же отнимут у нее и принесут в жертву ради возмездия. Еще один король, еще одна корона, еще одна нескончаемая война. «Пусть все это закончится, - в полубреду подумала Жиенна, сама не понимая, что имеет в виду, - роды, боль или вечный круговорот мести. – Матерь, пусть все это закончится».
Ночь промчалась быстро. Под утро ударил морозец; Жиенна вся дрожала, стуча зубами от холода, обжигающего обнаженную кожу. Она выбилась из сил, но нечто свыше давало ей силы держаться. Схватки стали сильнее, боль уже не отпускала ее. Леди Мейдж взялась за ее ногу, леди Жиана – за другую, и обе велели ей тужиться. Жгучая боль пронзила ее от затылка до пупка и, словно молния, вошла в утробу, и Жиенна наконец закричала.
На ее платье и циновку брызнула кровь. Жиенна снова вскрикнула и напряглась изо всех сил. Сквозь надвигающуюся тьму она слышала, как леди Мейдж грозит кому-то, что если он не уберется отсюда немедленно, она утопит его в болоте и скормит труп воронам. Все кругом казалось нечетким, бесформенным и не имеющим значения – важно было только то, что сейчас происходит внутри нее.
Все ее тело содрогнулось от неимоверного напряжения. Жиенна была ни жива ни мертва от боли и усталости. Наконец на ее бедра выплеснулась сукровица, и она услышала жалобный писк. В глазах потемнело, но она увидела, как леди Жиана взяла в руки что-то маленькое и скользкое, а леди Мейдж подала ей кинжал, чтобы перерезать пульсирующую пуповину. Обе женщины склонились над младенцем, внимательно изучая его.
– Что с ним? – севшим голосом прохрипела Жиенна. – Мой малыш… что с ним?
Леди Мейдж и леди Жиана молчали, и это молчание пугало. Наконец леди Жиана встала и поспешно вышла, унося с собой ребенка.
– Скажите, что с ним? – взмолилась она. – Он… он…
– Не волнуйтесь, ваше величество. – Леди Мейдж заставила ее лечь. – Вы еще должны родить послед – если женщина не исторгнет его из себя, он может загнить и убить ее. Леди Жиана пошла обмыть принца.
Принц. Это слово пронзило Жиенну, словно арбалетный болт; ее величайшие надежды и глубочайшие опасения оправдались. Она снова попыталась сесть.
– У меня… у меня сын? Дайте его мне, прошу вас… - Она чувствовала себя хрупкой, как хрусталь, и тяжелой, как свинец. Голова кружилась так, что Жиенне казалось, она сейчас не внутри себя, а где-то снаружи. В воздухе висел густой запах крови и ее тела. – Робб… назовите его Робб…
– У вас все еще идет кровь, миледи. Вам нужно лежать. – Леди Мейдж вложила ей между ног, в разорванное, пульсирующее от боли женское место, лоскуты ткани. – С вами все будет в порядке, вы сильная. Вот так. Лежите спокойно.
– Мой сын, - в отчаянии повторила Жиенна. Ей не могут отказать в такой малости – хоть немного побыть с ним. – Я хочу увидеть его.
– Я уже сказала, он с леди Жианой. Она… осмотрит его.
– Он… он… - Внезапно Жиенна испугалась, что этот слабый крик ей только почудился. – Он жив?
– Он жив, ваше величество. – Леди Мейдж закончила обтирать ее. – Скоро из вас выйдет послед. Я пойду и принесу вам теплых одеял. Закройте глаза и глубоко дышите. Постарайтесь уснуть. Когда проснетесь, эта боль покажется вам просто дурным сном.
Жиенне не хотелось спать. Она чувствовала, что леди Мейдж чего-то не договаривает. Ей хотелось встать и выяснить, что происходит, заявить о своем праве на существование, жить как самостоятельный человек, а не как жалкая пешка, подчиняющаяся чужим планам. Но она ослабла, замерзла и полностью вымоталась. Дрожа под покрывалами, истерзанная и утомленная, она наконец исторгла из себя послед и почти сразу после этого потеряла сознание.
Жиенну кружило в водовороте лихорадочных, тревожных сновидений – ее преследовали все те же призраки, только умноженные в тысячу раз. Иногда она словно всплывала на поверхность, чтобы пробудиться от сна, но какая-то сила снова утягивала ее в темную воду. Она слышала приглушенные голоса, которые о чем-то горячо спорили, но не могла позвать на помощь. Какие-то тени то нависали над ней, то снова исчезали. Чьи-то руки вытирали ей лоб или прикладывали к губам чашку с каким-то отваром. Где-то выли волки. Я умираю? Наверное, я умираю. Где ты, Робб?
Жиенна не знала, как долго блуждала между двух миров. Наконец ей удалось различить отдельные слова, и она поняла, что ее перенесли в более теплое и безопасное место. Она лежала на груде шкур, а вокруг горели факелы. За занавесью слышались звуки шагов и голоса.
– Он урод, - раздался мужской голос, принадлежащий лорду Галбарту Гловеру, и в его словах звучали отвращение и отчаяние. – Бесполезный, никчемный. У него всего полруки, так что он не сможет держать меч, а если он действительно окажется еще и слепым… надеюсь, леди Сибелла Вестерлинг поджаривается в самой гнусной преисподней, созданной ее Семерыми. Всем сердцем этого жажду.