Северные архивы. Роман. С фр.

Юрсенар Маргерит

огненной одеждой, а черная маска — маской князя

Тьмы. Этот Арлекин, опозоренный проповедника­

ми, гневно возмущавшимися непристойностями в

театре, в языческой Европе был соперником Лес­

ного царя * или далекого Фракийского всадника.

Под лай собак и ржанье лошадей, по горам и до­

лам, по равнинам и болотам он мчался во главе дья­

вольской скачки *, и каждая ночь длилась сто лет.

Фольклор еще не изучали, поэтому никто — ни

ученые,

ни зрители — не узнавал бога, переодетого

шутом, но роковая встреча Томаса Лотена с Арле­

кином в ночь шабаша красноречиво свидетельству­

ет о том, как живучи легенды в темном

крестьянском сознании. Дело этого пособника де­

монов было заслушано. Пьер Бисваль и Ж а н Клен-

верк поставили подписи под приговором о

смертной казни через сожжение. На Большой пло­

щади, у ж е заполнявшейся народом, соорудили ко­

стер. Но подручные, на которых была возложена

доставка главного заинтересованного лица, обна­

ружили его, скорчившегося в углу камеры, с пере­

битой шеей. Разочарованную публику разогнали.

Арлекин в ярости убил своего сообщника за то, что

тот открыл его имя, хотя, может, он сделал это из

жалости (если душе дьявола доступна жалость),

чтобы уберечь его от худшего конца. Тюремщик,

проявивший сочувствие или подкупленный семьей

негодяя, возможно, сыграл роль демона, хотелось

бы верить, что приказ он получил от Пьера Бисваля

89

или Жана Кленверка. Но магистраты редко вмеши­

ваются в ход правосудия.

В большинстве своем жертвами «Молота

ведьм» и других трактатов, составленных чрез­

мерно возбужденными демонологами и прилежно

прочитанных судьями, были, разумеется, несчаст­

ные безобидные горемыки, навлекшие на себя не­

приязнь соседей странным видом или поведением,

перепадами настроения, пристрастием к одиноче­

ству или любой другой особенностью, пришед­

шейся людям не по вкусу. Томас Лотен

принадлежал, несомненно, к этой категории. Но

надо помнить и тех, кого приводили на шабаш —

в действительности или в мечтах — прирожденная

зловредность, затаенная озлобленность из-за пе­

ренесенных несчастий и притеснений, постыдные

пристрастия или неутоленные желания. Прорабо­

тав целый день на прополке репы в поле или в

торфянике, жалкие оборванцы, собравшись вме­

сте небольшой группкой, усаживались на корточ­

ки в зарослях вокруг горящих углей, для них эти

сборища были то же самое, что наши вновь став­

шие

первобытными танцы, наша кричащая и скре­

жещущая музыка, наше курево и снадобья,

вызывающие галлюцинации. Они удовлетворяют

свое инстинктивное желание скапливаться подо­

бно личинкам, они наслаждаются жаром и близо­

стью тел, наготой, запретной в любом другом

месте, вздрагивают и хихикают от непристойно­

стей и недозволенностей. Отблески пламени, иг­

рающие на лицах несчастных, не просто

предсказывают уготованную им смерть на висели-

90

це, этот свет идет из глубин их существа, а быть

может, и из другого мира.

Тот, кто верит в Бога, может и почти должен

верить в дьявола, у того, кто молится святым и

ангелам, есть все шансы услышать созвучия ада.

Более того, нет ничего противного человеческому

разуму и логике в предположении, что может воз­

никнуть взаимодействие, обмен между нами, оди­

нокими островками, и другими, почти невидимыми

образованиями, другими, почти неведомыми воле­

изъявлениями, возникшими или проникшими в

нас, способными либо погубить нас, либо напра­

вить. Эта гипотеза требует доказательств в том

мире, где существующие силы безразличны к че­

ловеку. Но пристрастие теологов и судей к так на­

зываемым оккультным явлениям извратило

проблему: чудовищный образ воплощенного Дья­

вола ослепил их и не позволил увидеть, что зло

более всего вредоносно, скрываясь под обычной

человеческой личиной, и не нуждается ни в каком

сверхъестественном антураже, сильнее же всего

оно вредит, будучи совершенно незаметным или

даже уважаемым. Подпись Пьера и Жана под

приговором, отправляющим на пытку и казнь,

быть может, неповинного невежду, столь же от­

вратительна, как и отравленные сливы Томаса.

Полки великого Конде опустошали фламандские

фермы, убивали скот и обрекали людей на чуму и

голод куда успешнее, чем это могли бы сделать

все подручные мессира Арлекина.

Кажется, нам придется извинить Пьера Бисваля

и Жана Кленверка, ибо в те времена любой магист-

91

рат думал и поступал бы точно так ж е . Но едва ли

стоит поступать и думать, как все, и не всегда это

может служить извинением. В любую эпоху есть

люди, которые думают не так, как все, то есть ду­

мают иначе, чем те, кто не думает вовсе. Монтень