Северный богатырь. Живой мертвец(Романы)
Шрифт:
Сухой и черствый старик, своими придирками загнавший в гроб жену, Федулов смотрел на все в жизни с практической точки зрения, даже свою дочь считал не чем иным, как ходовым товаром, и, когда подвернулся к ней такой жених, как Семен Брыков, он был очень доволен, что его расчет так ловко соединился с дочерней любовью.
Маша же была, по всем вероятиям, вся в мать: робкая и мечтательная, она была совершенно чужда житейских расчетов и, полюбив Брыкова, даже мгновения не думала о его богатствах.
В этот злополучный вечер
— Завтра беспременно приехать должен, — сказала Маша, — от царского смотра его Господь уберег, а то бы, может, и нынче здесь был.
— Где молодому человеку хозяйство вести! — воскликнул старик. — Старосты, поди, как его грабят. Я ему вместо управителя буду теперь.
— В мае плохо, говорят, венчаться. Весь век маяться будешь. Вот кабы в конце апреле успеть!..
— Дом этот внаймы отдам, а сам в это самое Брыково и перееду. Ну их к Богу, кляузы эти!..
В это время у палисадника послышался конский топот.
— Никак к нам! — сказал старик.
— Он! — воскликнула Маша и легче серны выскочила из комнаты.
Она сбежала с крыльца и с криком «Сеня» подбежала к калитке, где торопливо привязывал своего коня офицер. Но, добежав до калитки, Маша снова вскрикнула не то в испуге, не то в разочаровании.
Дмитрий Брыков злобно усмехнулся, увидев ее смущенное лицо, и, грубо взяв ее руку, сказал с горькой усмешкой:
— Думали — Сеня, ан — Митя!.. Ну, что же!.. Ведь все же Брыков пожаловал.
— Вы от Семена Павловича? — быстро спросила его Маша, — когда он будет?
— Сам от себя я, — ответил Брыков, — а когда он будет, не знаю. Может, он и не будет вовсе! — и он засмеялся.
— Как не будет? Почему? — тревожно спросила Маша.
— Может, и помер!
Девушка прижала руку к сердцу и тяжело перевела дух.
— Вы — злой! — сказала она ему с укором.
Брыков засмеялся снова, а потом взглянул на нее огненным взглядом и прошептал:
— Он вас зависит сделать меня добрым!
Маша ничего ему не ответила, круто отвернулась от него и вошла в комнаты.
— Ты с кем это? — спросил ее старик.
— Дмитрий Власьевич! — презрительно ответила она.
Старик с недоумением отнял от губ трубку.
— Чего это он?
В это мгновение в горницу вошел Дмитрий и, подойдя к старику, сказал:
— По делу, государь мой, по делу.
— Милости просим, — ответил старик, — садитесь. Гость будете. Что братец?
Маша собрала свое вышивание и вышла из комнаты. Дмитрий посмотрел ей вслед, тихо усмехнулся, потом встал, прикрыл дверь и вернулся на прежнее место. Старик глянул на него с недоумением.
— А дело вот какое, —
Старик откинулся и раскрыл рот.
Дмитрий только кивнул головой и продолжал:
— Да, помер мой брат, и я теперь — всего наследник. Так вот я хочу быть всего наследником и хочу жениться на вашей дочери, и вы уговорите ее! За это вам особая награда будет!
Старик оправился от неожиданности и уже внимательно слушал Дмитрия.
«Что же, — мелькнуло в его уме, — не тот, так другой. Денежки те же, покой тот же, а этот еще награду сулит! Что же, не в девках сидеть Машутке!»
— На все воля Божья, — сказал он вздохнув, — а я согласен! Ну, новый зятюшка, поцелуемся! — прибавил он весело, и на его лицо вернулось прежнее спокойствие.
Они поцеловались.
— С чего же это Семен Павлович помер? — спросил старик.
— А не знаю еще! — беспечно ответил Дмитрий. — Горячка, что ли. Только вчера с усадьбы приехал Еремей и доложил мне, а ныне и государю сообщено.
— Ах! — раздался в ту же минуту крик за дверью, и что-то грузно упало на пол.
Дмитрий вскочил и бросился к двери, которую с трудом отодвинул. На полу лежала Маша, лишившаяся чувств. Дмитрий легко поднял ее с пола и перенес на диван.
— Подслушивала, — резко сказал он старику. — Позовите слуг, а я поеду. Завтра за ответом буду.
— Ладно, ладно, — рассеянно ответил Федулов и стал беспомощно кричать: — Марфушка, Ермолай! Черти!
— Что глотку дерешь? — вбежала старая Марфа, но, увидев бесчувственную Машу, только всплеснула руками и крикнула: — Ахти мне! Чем ты ее, греховодник, до такого довел? Ась?
— Молчи, молчи, дура-баба! Семен Павлович умер, а она узнала!..
— Жених? Семен Павлович? Ахти мне!
— Да ты что, чертова кочерга, воешь? Ты ее в чувство приводи! — рассердился старик.
— Сейчас, сейчас, — захлопотала старуха. — Я ей перышком покурю! Живо! — и она помчалась в кухню, вернулась с пучком птичьих перьев, зажгла их и напустила такого смрада, что все стали чихать и кашлять.
Маша тоже закашлялась и очнулась.
V
Разгром
Сидор Карпович, бывший дядька Семена Брыкова, а потом его дворецкий или мажордом (как называл он себя), встал ни свет ни заря и занялся порядком. Это значило, что, где ворча, где болтая, он обходил пять господских комнат, входил в кухню и там оставался, не зная в доме места теплее и уютнее.
Сидор Карпович был седой, степенный старик с выправкой старого слуги екатерининского времени. В холщовой рубашке с жабо, в желтом нанковом сюртуке, в чулках и башмаках, он время от времени вынимал из кармана тавлинку и с важной миной набивал табаком свой красный нос, нагло свидетельствовавший о единственной слабости старика.