Сезоны любви
Шрифт:
– Натах, тебя.
Буров передал трубку с подчеркнутым удивлением, копируя известную рекламу:
– Тебя – девушка?!
Катька? Придушу – если сомкну пальцы на ее дебелой шее.
В трубке раздался конспиративный шепот:
– Привет! Австралиец мой едет!
– Привет, – машинально отозвалась я. – Какой-такой австралиец? А кто это?
– Ну ты что? – во весь голос возмутилась трубка. – Не узнаешь, что ли? Это Инна!
– Привет, Ин, – еще раз сказала я. – А какой австралиец?
Инна опять перешла на шепот:
– Ну какой-какой!
– Это такой старый дед?
– И вовсе он не старый! – обиделась Инна.
– А сколько ему?
– Пятьдесят восемь.
– А тебе?
– Тридцать два.
Я выразительно молчала. Инна занервничала.
– Это у нас мужик как на пенсию – так хоть в гроб клади! А они там в самом соку, ну видела же фотографии! Чего нам с Семкой ждать? Когда наш папочка-козел нагуляется? Слушай, дашь свою беленькую кофточку? Я сейчас похудела, она мне в самый раз.
– А австралийца покажешь?
– Ага, а вдруг он на тебя клюнет! Вот когда у нас все наладится… Слушай, а давай мы твои данные в сеть скинем?
– Ну да, – хмыкнула я. – Тут с русским-то Ваней не разберешься, а ты мне еще аборигенов подсовываешь… А ты что шепотом?
– Так я своим не говорю, сглазят!
– А я?
– А ты не глазливая!
– Ну, тогда ни пуха ни пера!
– К черту! Буду держать тебя в курсе!
Я положила трубку и минут пять попредставляла себя на солнечных и лазурных берегах Австралии. А еще там есть кенгуру…
Я уже предвкушала обед – первый нормальный после однодневного вынужденного поста – когда гад Буров перебросил мне на стол диски.
– Отнеси Глебу.
– Я? – вытаращила я глаза. – Зачем? Почему я?
Буров хлопнул себя по коленке, возмутившись:
– Во дожили! Начальство говорит: иди и сделай, а она в ответ – зачем? Иди, тебе говорят! Очередь в столовой мы тебе займем.
На лифте я в этот раз не поехала. Втихомолку надеялась, что шеф, не дождавшись меня, плюнет и испарится куда-нибудь. Особой симпатии в его взгляде я сегодня не уловила. А вдруг он решил меня уволить за склонность к алкоголизму? Или предложит лечиться? Так, успокаивая себя, я бодрым черепашьим шагом одолела за полчаса несколько пролетов и робко просунула нос в приемную. К несчастью, Лена отсутствовала – и куда ее черт унес? Так бы отдала диски ей…
Я доплелась до приоткрытой двери, осведомилась робко:
– Можно?
– Разумеется, – откликнулся шеф слегка раздраженно, отчего я окончательно пала духом.
– Вам Сергей… Дмитрич сказал передать… вот, – осторожно, как взрывчатку, положила диски на стол и приготовилась удрать.
– Садитесь, – бросил шеф, не оборачиваясь от окна. Так, мы по-прежнему не в духе… Я осторожно села в кресло и сморщилась, когда его кожа заскрипела, уминаясь под моим весом. Повисла тишина. Хоть бы радио включил, размышляла я уныло, разглядывая ковровое покрытие под ногами. Интересно, его вкус или подсказка дизайнера? Я бы выбрала что-нибудь поярче. Тут шеф обернулся, прервав мои замыслы относительно переделки интерьера его кабинета, сел за стол, разглядывая какие-то бумаги. Надеюсь, не приказ о моем увольнении.
– Мама передавала
– А… о… очень приятно. И ей привет.
– Она обвиняет меня, что я вас споил.
Я махнула рукой:
– Ну, я сама большая девочка… вы тут ни при чем.
– И все же, – сказал он и умолк. Так, любезностями обменялись, похоже, говорить больше не о чем. Сматывайся. Я вновь, как алиби, предъявила диски:
– Это вам Буров велел передать.
– Спасибо, – рассеянно сказал Глеб и смахнул их в ящик стола. Я уже приготовилась встать, когда шеф сцепил руки в замок и спросил – задумчиво:
– Наташа, я вам мало плачу, да?
– Ну, денег всегда не хватает, – бодро пожала я плечами. – А это… вы о чем?
Он молча смотрел на меня, и я почувствовала, что начинаю краснеть:
– Вы о моих туфлях, да?
Похоже, моя одна-разъединственная пара намертво врезалась ему в память.
– …ну, это не потому, что вы мало… хотя если больше, кто ж откажется… знаете, я вообще безалаберная насчет денег, у меня их нет через неделю после получки, и не знаю, где… Вообще преклоняюсь перед теми, кто умудряется скопить… а я коплю-коплю, во всем себе отказываю, а потом – бух, ну что я, не работаю, в конце концов… а еще три года за квартиру выплачивать… и лечение…
Тут я поняла, что все больше скатываюсь к интонациям: “Подай, доченька, на хлебушек…” и заткнулась. Глеб пару раз моргнул.
– Лечение? Какое лечение? Вы больны?
– Я? Почему? А… нет, знаете, то зубы, то желудок, чувствуешь себя развалюхой… Какой же я буду лет через пятьдесят, если доживу? А вы себя старым представляете? Я как посмотрю на этих бабулек с клюкой – жить не хочется…
Глеб Анатольевич сидел, подперев голову кулаком, и неотрывно смотрел на меня – похоже, мой нервный треп его завораживал. Я спохватилась:
– О чем это я?
– О туфлях, – кротко напомнил шеф. – А сколько стоят женские туфли?
– Кожаные? – уточнила я. – Импортные? В фирменных магазинах?
Подумала и сказала цену. Шеф опустил руку.
– Тогда конечно…
– Да я в такие магазины просто как в музеи хожу. Правда, продавцы пристают… Вы знаете, – доверительно сказала я, – мне кажется, они просто издеваются! Ну видят же, кто к ним пришел – и что спрашивать, что меня интересует!
Тут я заметила, что шеф явно развлекается, и заткнулась. То у меня язык к небу прилипает, то трещу, как пьяный попугай....
– Вообще-то мне еще повезло! – с нездоровым оптимизмом закончила я. – Вот когда я полгода сидела без работы – вот где был кошмар!
– Обычно я сам принимаю работников, – неожиданно сказал Глеб. – Но вас что-то не припомню.
– Вы тогда в отъезде были, мне зам по кадрам подписывал. А что?
– Тогда ясно. А то бы я вас точно запомнил…
Скорее бы – точно не принял.
– Это уж вряд ли, – усомнилась я. – Внешность у меня среднестатистическая, умственные данные тоже…
Шеф не сделал даже вежливой попытки возразить. Потер большим пальцем бровь. Спросил – в свою очередь: