Шаг за порог

Кащеев Денис Георгиевич

Все головы дружно повернулись в указанном Бердичевской направлении, и через считанные секунды оттуда и в самом деле появился капитан. Приотстав на шаг-другой, его сопровождали Света и Игорь, оба – с мушкетонами. Замыкал шествие Гера – он нес карабин.

Быстрым шагом подойдя к экрану – чтобы не оказаться прямо у него на пути, Олегу пришлось посторониться – Мамай смерил долгим взглядом изображение, затем обернулся к своим вооруженным спутникам.

– Все как оговорили, быстро и четко! – распорядился он. – Кроме досмотровой группы, никто из форта не выходит! – добавил капитан,

обращаясь уже ко всем собравшимся, после чего открыл ворота.

Несмотря на полученное предупреждение, едва тяжелые створки разъехались в стороны, освобождая проход, Светлов почти «на автомате» дернулся к нему, но синхронно шагнувшие вперед Даша и Макс сомкнулись перед ним, и, упершись в их спины, Олег вынужден был остановиться. Тем временем Света и Игорь уже вышли из форта и направились к Инне и китайцам. Гера с карабином наизготовку остался у порога.

На экране казалось, что троица гостей стоит чуть ли не у самых стен Виктории, но, как видно, картинку просто кто-то успел растянуть, приближая: в реальности те ждали на значительном удалении, метрах в тридцати. Как только ворота открылись, Тинг демонстративно разжала пальцы, в которых держала нож, и тот воткнулся в землю у ее ног. Китаец выпустил лямку своего рюкзака и приподнял руки, выставляя напоказ пустые ладони. Инна никаких специальных телодвижений делать не стала, но губы ее шевельнулись – что именно она сказала спутникам, у ворот слышно не было.

Между тем, покрыв около половины расстояния, отделявшего их от трех замерших фигур, Ткачук и Палиенко внезапно остановились и вскинули стволы мушкетонов. В следующий миг, должно быть, не успевшие ничего понять Инна и китайцы, словно срезанные косой под корень травинки, повалились на землю.

Ахнув, Олег снова рванулся, протискиваясь между Максом и Дашей, но Переверзев – словно только того и ждал – ухватил его за руку, сжав запястье, словно тисками.

– Тебе туда не нужно, Светлов, – выговорил он, оскалившись.

– Приказ капитана, – подтвердила Макаускайте, вцепляясь Олегу в другую руку. – Из форта не выходить!

– Не выходить?! – рявкнул Светлов. – Но они там…

– Игорь со Светой сделают все, что нужно, – заявила Даша.

Первым в списке «всего, что нужно», как оказалось, значился обыск вещей. Откинув клапан рюкзака китайца, Палиенко деловито заглянул внутрь и затем, издав радостный крик, извлек оттуда золотистую пирамидку батарейки:

– Есть! – продемонстрировал он драгоценную находку толпе у ворот.

– Отлично! – бросил ему Мамай. – А кольца?

– Колец нет, – пошарив в недрах рюкзака, поднял голову Игорь.

– Капитанское, по ходу, у нее на пальце, – показала стволом мушкетона на распластавшуюся у ее ног Тинг Света. – Двое других без колец!

– Снимай, – распорядился капитан. – Забирайте, что есть – и возвращайтесь!

– Как возвращайтесь?! – не понял Олег.

Вывернувшись из успевшего расслабиться захвата Макса – Даша его руку и вовсе отпустила почти сразу, как только Светлов перестал трепыхаться – юноша бросился к Мамаю.

– Ты что, оставишь их там? – захлебываясь от негодования, выплеснул он. – Людей? Инну?!

– А как ты

думал? – развел руками капитан. – Нам здесь зараза не нужна!

– Какая еще зараза?! – Олег просто не верил своим ушам. – Ты о чем?

– О яде трутня, о чем же еще? Вдруг они укушены? Или даже уже прошли перерождение?

– Или вообще среди них Чужая в личине? – услужливо подсказал капитану сзади Переверзев.

– Спятили? – неистовствовал Светлов. – Какая, к чертям, Чужая?! Их же вырубили из мушкетона! Это люди!

– Или кто-то умело притворяется людьми, – пожал плечами Мамай. – Когда Дроздов в Крепости пришел турок травить, он тоже думал, что всех вырубил, а Чужая тогда просто ему подыграла! Почему бы ей не провернуть этот трюк снова?

– Офигеть, логика! – всплеснул руками Олег. – Так каждого можно заподозрить!

– Не каждого. Только тех, за кого некому поручиться, – осклабился капитан.

– Тогда считай, что я за нее поручился! – что было сил оттолкнув Мамая, Светлов ринулся наружу.

Едва не сбив по дороге возвращавшегося в Викторию с добычей Палиенко, Олег подлетел к лежавшей ничком Инне и, склонившись над ней, осторожно поднял бесчувственное тело на руки.

– Не дури! – на несколько голосов неслось со стороны ворот. – Оставь ее и вернись!

– Мы вернемся вместе… – пробормотал себе под нос Олег, делая первый шаг назад, к форту.

– Светлов, мое терпение на исходе, – выдвинувшись вперед, Мамай встал в проходе и развел в стороны руки, словно хотел своим телом перекрыть вход в Викторию – всем, и своим, и чужим: Ткачук пришлось буквально протискиваться между его растопыренной ладонью и пилоном ворот. А может быть, капитан хотел этим маневром помешать кому-то прийти на помощь смутьяну? Если так, то он явно перестраховался: никто за его спиной, кажется, и не шелохнулся. – Брось это – и марш внутрь! – прокричал Мамай.

– Отвали, – прорычал Олег.

– Я не стану из-за твоих выкрутасов подвергать опасности всех! – не уступал капитан. – Либо ты сделаешь, как сказано, либо… оба останетесь там!

– А хотя бы и так! – не сбавляя шага, процедил сквозь зубы Светлов.

– Олег, подумай о Гале! – высунулась из-за спины Мамая Даша. – И о ребенке!

– Только о них и думаю! – выдохнул он, продолжая упорно идти. – Зачем ребенку отец-сволочь?

– Все, Светлов, ты меня достал! – капитан пошарил рукой в воздухе, и кто-то – кажется, это была Ткачук, но, может статься, и Палиенко – вложил ему в ладонь рукоять мушкетона. Черное жерло раструба хищно повернулось к Олегу. – Это последнее предупреждение!

– Засунь его себе в… – при Инне, пусть и лишенной сейчас сознания, он не стал уточнять, куда именно – словно это могло как-то оскорбить ее слух.

– Ну что ж, будьте свидетелями: я сделал все, что мог, – неожиданно спокойным тоном проговорил Мамай, и мушкетон в его руках едва заметно дернулся.

Того, как медленно сходятся створки ворот Виктории, отрезая форт и его благополучных обитателей от такого опасного внешнего мира, где каждый встречный-поперечный, если не Чужой – то укушенный Чужим, Олег уже не увидел.