Шах одноглазому королю
Шрифт:
Только где-то к обеду дошла очередь до проверок насколько оправданно долго содержатся в стационаре больные до выписки.
Мне пришлось выслушать обоснования примерно десятка случаев, пока я решил, что мои вопросы по поводу Гальперн не вызовут подозрений.
Ничего нового я не узнал.
Профессор, действительно, полагал, что тяжелая контузия вызывала у данной пациентки шизофрению, потому и перевел ее в психиатрическую больницу для дальнейшего лечения, после консультации с местными врачами. Так что, видимо,
В деревню, где располагалась психиатрическая колония я поехал уже только с водителем.
При въезде в деревню, где находилась колония, я предъявил документы. Мне доложили, что дежурный офицер предупрежден о моем визите и предложили сопровождающего. Я отказался.
Колония занимала несколько зданий бывшей помещичьей усадьбы, неподалеку от каких-то построек бывшего советского совхоза, в которых квартировали люди Небе.
На территории больницы, язык как-то не поворачивался называть ее колонией, было идеально чисто. Кое-где прогуливались пациенты в больничной одежде, больше напоминавшей нижнее белье русских солдат.
Административный корпус я нашел быстро, предположив, что самое большое двухэтажное здание этого комплекса, по всей видимости когда-то главная усадьба местного помещика, и есть место пребывания лечащего состава больницы.
Доктор, который занимал пост главврача до войны, куда-то исчез и меня встретил его преемник. Сравнительно молодой мужчина среднего роста с копной густых каштановых волос на голове и тем самым пронзительно- изучающим взглядом, который так свойственен всем психиатрам.
Видимо кто-то сообщил ему о подъехавшей машине, и он выбежал прямо на крыльцо.
Доктор, предположив, глядя на мой мундир, что имеет дело с большим начальством, и поэтому замер в смущении, не зная, как себя вести дальше.
Кстати, насчет начальства, он оказался прав. Я решил сделать первый шаг.
— Доктор Крюков, я полагаю? — улыбнулся я и протянул ему руку для рукопожатия.
Он спешно ее пожал. Предварительно зачем-то вытерев свою ладонь об халат, как будто он не врач, а, как минимум, токарь, которого внезапно оторвали от работы, и он не успел вымыть руки.
Появление офицера в больших чинах, судя по наличию личного штабного автомобиля с водителем, без охраны, да еще и говорящего по-русски, похоже окончательно выбило его из колеи.
— Да, я Крюков. — буквально выдавил он из себя.
— Да не волнуйтесь вы так. — постарался успокоить я его. — Завтра вашу больницу с инспекцией посетит рейхсфюрер СС. Я прибыл накануне, чтобы все подготовить.
Вместо того, чтобы успокоиться, он еще больше занервничал:
— Что вам угодно?
У него начали дрожать руки. Он не знал, что с этим делать и, в конце концов, спрятал их за спину.
Я
— Вы опять по поводу пожара? — спросил он со страхом в голосе. — Нашу колонию... — он даже начал заикаться, такой ужас внушил я ему своим появлением. — ликвидируют? — наконец, удалось ему закончить фразу.
— Успокойтесь, доктор. — я убрал руку с его плеча. — Давайте взглянем на эту, как у вас говорят, виновницу торжества. — после чего окликнул водителя — *Geben Sie mir das Pack! *Подайте мне тот пакет!
Водитель вытащил с заднего сиденья бумажный сверток с апельсинами и шоколадом и отдал мне.
— Вы считаете, что гибель 20 человек — это торжество? — внезапно осмелел Крюков.
Я предпочел не обратить внимания на его выпад.
— Я могу увидеть Гальперн Жанну Моисеевну, прежде, чем мы поговорим?
— У меня нет пациентки с таким именем. — ответил он.
— Теперь есть. — объяснил я. — Пациентку, которую к вам перевели 20 июля из минской клинической больницы и, которая устроила пожар, зовут Жанна Гальперн. Я могу на нее посмотреть?
— Идемте. — сказал Крюков. — Она в женском беспокойном хроническом отделении.
Указанное отделение оказалось чем-то вроде одноэтажного барака с зарешеченными окнами и дверью, запертой изнутри.
Крюков постучал. Дверь открылась почти немедленно. В дверях стояла маленькая хлипкая старушонка, вместо, ожидаемого мною громадного санитара.
— Здравствуйте, Григорий Валерьевич. — поздоровалась она с Крюковым. А потом повернулась ко мне. — Добрый день, господин офицер!
Мы с Крюковым поздоровались в ответ, он представил мне старушонку:
— Беляева Нина Григорьевна — медсестра. Один из старейших наших работников. — потом спросил у этой Беляевой — Как она?
— Сегодня получше. — ответила медсестра. — Даже поела. Молчит только все время.
— Проводите господина... — начал Крюков и вопросительно посмотрел на меня.
— Фон Тобеля. — закончил я за него. — Показывайте, где ваша Глед?
(Здесь игра слово Глед у древних германцев одновременно обозначает и богиню огня и радость)
Глава 16. Визит к Пиковой даме.
Директива Генерального штаба Красной Армии начальникам штабов военных округов от 2 июля 1941 года.
Имеются отдельные случаи, просачивания с фронта дезертиров во внутренние районы, - отмечалось в директиве Генерального штаба Красной Армии начальникам штабов военных округов от 2 июля 1941 года.
– При этом военные комиссариаты якобы принимают таких людей на учет и отпускают домой.