Шах одноглазому королю
Шрифт:
Всем областным, районным военным комиссарам, командирам соединений и запасных частей предписывается немедленно дать указание задерживать и передавать военным трибуналам для привлечения к ответственности по законам военного времени военнообязанных, призванных по мобилизации, а также военнослужащих, просачивающихся с фронта в тыловые районы одиночным порядком или группами без надлежащих документов. Отдельные команды мобилизованных рядового и начсостава, передвигающиеся в свои части, следует строго проверять и принимать меры к передаче их по назначению или в ближайшие запасные части
С
13.8.1941
ОПЕРАТИВНЫЙ РАПОРТ, Сольцы, № 72
Командиру I армейскго корпуса генералу пехоты Куно фон Бот-у
11-ая пехотная дивизия
Силами вверенной мне дивизии, при поддержке 8-й авиационного корпуса на левом фланге была атакована, силами 2-го и 23-го пехотных полков, 1-ая горнострелковая бригада противника, которая бросила свои позиции, не выдержав удара. Находящаяся на ее правом фланге, 70-ая стрелковая дивизия противника отступила к станции Батецкой, тем самым открыв путь на Новгород — Чудово. В 00 часов 30 минут по местному времени завершено окружение указанной дивизии и 237-й стрелковой дивизии противника в районе западнее населенного пункта Менюши,
Развивая наступлениена Новгородском направлении, вверенная мне, дивизия в 04 часа 30 минут по местному времени,совместно с 21-ой пехотной дивизией, завершила прорыв обороны русской 48-ой армии на участке 128-ой стрелковой дивизии противника, действуя в первом эшелоне I армейского корпуса, чему способствовал факт предоставления разведкой подробного плана обороны указанной русской дивизии, на котором были обозначены минные поля, основные узлы сопротивления и распределение сил между участками обороны.
Воспользовавшись этим 11-ый саперный батальон ликвидировал обширные минные поля русских, после чего вышел к шоссе Новгород-Луга, где уничтожил мост, отрезав русским пути отхода.
Долговременные огневые точки противника были подавлены огнем орудий 8,8 cm FlaK 37 из состава 1-го батальона 47-го тяжёлого артиллерийского полка.
Потерь среди личного состава и техники не имею.
Потери противника уточняются
Чрезмерное количество военнопленных, а также огромное количество трофейной техники и вооружения значительно затрудняют движение дивизии вперед, в связи с чем прошу оказать помощь транспортом корпуса для этапирования военнопленных в тыл и эвакуации трофеев.
Командир 11-ой пехотной дивизии
генерал-лейтенант Герберт фон Бёкманн
Из дневного сообщения Совинформбюро 13 августа 1941 года
В течение ночи на 13 августа на фронтах ничего существенного не произошло.
«Врут все», как любил говаривать доктор Хаус — герой единственного сериала, который мне удалось досмотреть до конца первого сезона. Эта гениальная мысль пришла мне в голову сегодня в семь утра, после прослушивания очередной сводки
Я, далеко, не спец по истории Второй мировой, но точно помню по фильмам про войну и немногим, прочитанным на эту тему, книгам, что в августе 41-го все было еще достаточно грустно, а вот товарищ Левитан своим монотонным голосом сообщал, что мы бьем врага всегда и везде, а некий молодой патриот из Батайска, работая на двух станках, выполнил за шесть часов норму на 1630 процентов на каком-то вагоностроительном заводе. Так вот откуда ноги современного патриотизма в стиле, «без моей работы твое ружье стрелять не будет», растут. Я-то думал, сводки «Совинформбюро» нечто вроде сегодня мы уничтожили столько-то, они столько-то, кто-то куда-то продвинулся на столько-то. Век живи — век учись, а дураком помрешь.
Вчера вечером до меня, посредством все того же рыжего политрука, довели приказ военкома о присвоении звания младшего сержанта и назначении на должность помощника командира 1 взвода 1 роты переменного состава Ленинградского ВПП, а следом за ним тут же еще один приказ, теперь уже о назначении меня ВРИО (временно исполняющим обязанности) командира того же взвода.
К тому времени в казарме я остался один. Здоровенный старшина, фамилию которого я так и не успел узнать, вместе с моим единственным знакомым Мамукой и прочими соседями по казарме, в составе некой четырехзначной команды, убыли на двух ЗИСах в неизвестном направлении.
В два ночи, правда, на их место прибыли другие.
Мы с политруком Валероном все, оставшееся до утра, время принимали их, вносили в список личного состава, забирали прод-, вещевые и денежные аттестаты, зачем даже не знаю, и предписания.
Политрук успел мне рассказать, что положение на фронте крайне тяжелое, в райвоенкоматах вовсю формируются дивизии народного ополчения и ОПАБы (Отдельные Пулеметно-Артиллерийские Батальоны).
В пять утра я со своим взводом уже разгружал машины с продуктами для, вновь организованного на нашем ПП продпункта.
С шести часов наступила небольшая передышка до семи, когда должны будут прибыть машины с обмундированием, оружием и БК, поскольку у нас вроде из ментов еще и какие-то истребительные батальоны организовывать собираются, если я правильно понял.
В общем, за прослушиванием Левитана, от которого меня отвлечь не решился даже Валерон, я успел, наконец, пришить петлицы с треугольниками младшего сержанта на свою гимнастерку. Пальцы с непривычки исколол нещадно. Мальцев был та еще белошвейка, сука. Петлицы где-то в столе канцелярии нарыл Валерон, он, кстати тоже был ВРИО, только уже командира всей нашей роты, которая на шесть утра насчитывала 120 рыл в возрасте от 18-ти до 50-ти лет. Всяких. Раненых, больных, косых, кривых и полуслепых. Видимо, военкоматы подгребали последнее.
А, собственно, какая разница? Смерти ведь пофиг какой-ты. Она не разбирает.
Что меня поражало, так это то, что я не слышал за эти дни ни одного авианалета. Питер, что не бомбили в 41-ом?
После завтрака, я решил забить на всех и сходить в магазин. Сходил без проблем. Дежурный на выходе, однорукий литер, с «Красным знаменем» на груди и усталым лицом с плохо выбритым подбородком, только спросил:
— Ты куда собрался?
— В магазин. — ответил я просто.
И все. Больше он ничего не спрашивал.