Шахматист
Шрифт:
— Да. Прекращай свой анализ, Сергеич. Применяй его на подозреваемых, — перебил его я.
— Не волнуйся. Errare humanum est.
— Да, но не нам, — возразил я, погрузившись в свои мысли.
— То было давно. Пора это отпустить, — не останавливался Сергеич.
— Хватит. Я понял.
Всю оставшуюся дорогу мы молчали. От этого поездка казалась бесконечной. Но прошло всего лишь полтора часа, как мы уже стояли на пороге у Татьяны. Она дружелюбно поздоровалась и пригласила войти.
— Что-то не так, Михаил Алексеевич?
— Мне кажется или у вас в доме что-то изменилось? — спросил я в недоумении.
— Верно. Я решила сменить стиль. Надоели белые стены, тёмно-серые смотрятся гораздо лучше. Вы такой внимательный, — похвалила она, подмигнув.
— Миледи, нам нужно взять у вас показания для составления протокола, — Сергеич внезапно ворвался в наш разговор.
— В полиции все такие галантные? Я с радостью помогу вам в этом, — улыбнулась она, приглашая нас в гостиную.
— Замечательно. Присаживайтесь, я сейчас установлю всё, и мы начнём, — предупредил меня коллега.
— А вы новый напарник Михаила? — игриво продолжала Таня.
Я хотел что-то сказать, но психолог меня перебил:
— Да, но я на время, его коллега заболел. Все мы в полиции не из металла, — улыбался он.
Таня захихикала. Хитёр, ай хитёр! Если бы она знала, что перед ней психолог, то вела бы себя иначе — более осторожно. А так, всё, что на языке вертится, будет у нас. Он установил штатив с камерой. Взял свой планшет для бумаги, ручку и сел напротив Тани.
— Начинаем запись. Ведётся запись допроса свидетельницы по делу № 1.03674 Гордеевой Татьяны Александровны. Вы даёте своё согласие на проведение допроса? — уточнил Сергеич.
— Да.
— Прошу вас произнести клятву свидетеля.
— Я, Гордеева Татьяна Александровна, клянусь говорить правду и только правду, ничего не искажая.
— При нарушении данного вами слова, вы будете отвечать по закону, а конкретно по статье УК РФ№ 307 «заведомо ложные показания, заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод». Вы осознаёте это?
— Да, — всё так же улыбаясь, говорила она.
— Вы знакомы с Варавиным Марком Игоревичем?
— Да. Он был нашим общим другом до того момента, пока его не посадили за изнасилование моей подруги. Это ужасно, — огорчённо сказала Гордеева.
— Вы сейчас про пострадавшую Мурзину Екатерину Павловну, так?
— Всё верно.
— Вы считаете, что он виновен в преступлении, за которое был осуждён? — с напором проговорил Сергеич.
— Нет.
— Но вы давали показания в суде против него, не так ли?
— Да, но мне угрожала Боткова Мария. Она приходилась
— Всё верно. Но учтите, данные показания не должны содержать ложной информации, иначе ваше наказание увеличится.
— Я это прекрасно понимаю, — злилась та.
— Замечательно. Что вы можете сказать о характере Варавина? — постукивая ручкой, говорил Сергеич.
— Он был достаточно вежливым, дружелюбным, весёлым молодым человеком, не знаю, каким он, конечно, стал сейчас…
Она замялась и села в более закрытую позу. — Вы замечали у Варавина вспышки неконтролируемой агрессии? Физической или эмоциональной? — продолжал психолог.
— Физической я не наблюдала, а эмоциональная проявлялась по отношению к Ботковой.
Таня положила руку на затылок, погрузив кисть в волосы.
— Вы можете привести в пример ситуацию, когда это происходило?
— Он много кричал, грозился убить её, потом умолял признаться в своей лжи и снова кричал. Меня это очень напугало, — сказала Таня.
— Вы считаете, что его психику можно назвать нестабильной? — допрашивал психолог.
— Не уверена. Но вполне возможно, что он после тюрьмы стал ещё агрессивней.
Глаза Тани забегали. Ей явно было некомфортно от этого разговора.
— Вы видели господина Варавина после условно-досрочного освобождения?
Она помялась и с улыбкой произнесла:
— Нет. У вас милый костюмчик, сэр.
— Он звонил вам или предпринимал попытки с вами связаться? — не поддавался Сергеич.
— Что? Нет. Нет. Такого не было. — закрутила головой Таня.
— Вам лично Варавин угрожал расправой? — всё сильнее и сильнее давил психолог.
— Было пару раз. Но позже мы с ним поговорили и он понял, что во всём виновна Маша, — сказала Гордеева, почесав ухо.
— Когда состоялся этот разговор?
— Я навестила его в колонии, — призналась та.
— Дата навещения?
— Я не помню. Вроде бы спустя неделю или две после его осуждения, — бегло произнесла девушка.
— Вы навещали его после этого?
— Да. Мы с ним виделись ещё пару раз.
— Но вы говорили, что не знаете о его психическом состоянии. Вы даёте ложные показания?
Бам! И вот первый удар и несостыковка в словах Тани.
— Нет, что вы. Просто я не ходила к нему с того года, как его осудили. Это было слишком давно, чтобы судить о его нынешнем состоянии.
— Хорошо. Вы состояли с Варавиным в каких-то отношениях, помимо дружеских?
— Нет. Я и Марк? Пф! Следующий вопрос.
Девушка сжала юбку в руках. Психолог это чётко подметил. Девушка была на взводе.