Шесть месяцев спустя
Шрифт:
— Адам? — зовёт кто-то.
Женщина. Я бы предположила, что бабушка, судя по голосу. Однако шеренга бутылок из-под вина, которую я видела позади кухонного стола, говорит мне, что она не из тех, кто печёт печенье и откладывает деньги на обучение в колледже.
— Адам!
— Я здесь! — кричит он в ответ, а затем выгибает бровь, смотря на меня.
— Мне нужно выпить, — говорит она, нечётко выговаривая каждое слово.
Выражение его лица становится ещё более темным, когда он улыбается мне.
— Ты не хочешь тоже пропустить
Тест. Я вижу этот полустёб в его глазах. Он проверяет меня. Я бы поспорила на тысячу баксов прямо сейчас, что он никогда даже не прикасался к этим бутылкам. Отвращение в его глазах слишком очевидно.
Внутри гостиной женщина начинает храпеть.
Я устремляюсь вперед, сокращая дистанцию между нами, чтобы взять его за руку.
— Спасибо, что позволил мне войти.
Я просто хотела успокоить его, но что-то серьёзное проступает на его лице, что-то, что заставляет мое сердце пропустить три удара. Проходит целая вечность, прежде чем он переплетает свои пальцы с моими и подталкивает меня вверх на лестницу.
Я вхожу в классную комнату и осматриваюсь. Она только на половину заполнена, нас приблизительно двенадцать. Кэлли поднимает взгляд от своего телефона, приветственно кивая, Келли и Сет кивают из-за своих парт. Адам тоже смотрит вверх, но улыбка на его губах не отражается в глазах. Я чувствую руку — руку Блейка, — на своей пояснице. Мы проходим на наши места, и в тот момент я ощущаю что-то ещё. Глаза Адама прожигают меня всё время, пока мы идём.
Он отпускает мою руку, как только мы поднимаемся наверх. Я осматриваюсь в узкой прихожей, а затем следую за ним через открытую дверь спальни. Моргаю над внезапной яркостью и чувствую, как будто ступила на другую планету.
Я никогда не думала о комнате Адама раньше, но если бы пришлось, я бы предположила дет-металл плакаты и одежду, разбросанную по всему полу. Возможно, украденный уличный знак, пришпиленный к стене рядом с анархистскими плакатами.
Но эта комната настолько чистая, что, кажется, вышла из ситкомов. Нет, скорее из одного из тех криминальных сериалов, где у убийц оказываются тщательно ухоженные дома.
Как будто все серийные убийцы делятся правилом о вычищенной раковине и спальне, в которой на полу никогда не валяются вчерашние грязные носки. Комната Адама выглядит нарочито Спартанской.
Кровать аккуратно застелена. Две книжные полки над ней заполнены книгами различных жанров, и я говорю не о комиксах про Людей-X. Толстой, Ницше. Серьёзная литература. Литература, которую я прочту только в том случае, если к моему виску приставят дуло пистолета.
Крошечный стол возле окна, на котором стоит компьютер, настолько старый, что я ловлю себя на поиске отверстия для дискеты. Огромный квадратный монитор из тех, что остались от компьютерной эры далёкого прошлого. Однако я могла бы есть с клавиатуры. Она практически блестит. Я думаю о своём грязном ноутбуке, издающем различные звенящие,
Оборачиваюсь, готовая дать комментарий о том, насколько здесь чисто, и вот тогда вижу заднюю стену. Стену, сверху донизу покрытую фотографиями, в основном чёрно-белыми, но встречаются и несколько цветных.
Я взираю на плотно наклеенный коллаж, фото мостов и небоскрёбов, и того самого знаменитого оперного дома в Австралии. Здесь также есть кадры из кино. Лепнина на потолке. Угол веранды. Так много всего, что я могла бы провести целый день, рассматривая всё это.
Адам, должно быть, заметил, как я глазею, потому что он садится на стул возле компьютера и пожимает плечами.
— Мне нравится архитектура.
— Мягко сказано, — медленно выдыхаю я, когда замечаю ещё одну узкую полку, заполненную книгами по этому предмету. Гладкий чёрно-серый небоскрёб, сделанный из Lego, примостился сверху. — Это ты сделал?
Он кивает, выглядя обеспокоенно.
— В третьем классе.
— Ты сделал это в третьем классе?
В третьем классе я, скорее всего, ела макароны.
Перевожу дыхание и поворачиваюсь к нему лицом. На столе за ним я вижу стопку конвертов, как и у меня. Даже отсюда видно, что один из Йеля.
Заметив, куда я смотрю, Адам переворачивает стул и ставит его перед стопкой.
— Что тебе нужно, Хло?
— Ладно, приготовься, потому что я знаю, как это может прозвучать. — Вытираю ладони о джинсы и делаю вдох. — Я думаю, вся моя потеря памяти связана с учебной группой по подготовке к Академическому тесту.
Адам резко поднимает голову.
— Группа по подготовке к Академическому тесту? — спрашивает он глухим голосом. — Которая закончилась несколько месяцев назад.
— Да, я знаю, но есть нечто странное. Я имею в виду, ты знаешь, у скольких из нас была успеваемость больше двух тысяч баллов?
Адам пожимает плечами, как будто мысль об этом не кажется ему удивительной. Но так и есть. Абсолютно удивительно.
— Послушай, мы не такие гении, как ты, — говорю я, показывая рукой вокруг комнаты. — Я не знаю, чем занималась эта группа, но я не настолько умная.
— Нет, ты умная, Хлоя. Ты такая же умная, как и любой другой из списка декана. Мы уже это обсуждали.
Разве? Боже, хотела бы я помнить об этом, потому что взгляд, которым он на меня смотрит, почти заставляет меня поверить, что это правда.
— Я знаю, что я не глупая. Но я не лучшая студентка. Я отставала в течение трёх лет, Адам. Не думаю, что даже три месяца дополнительных занятий с профессором Гарварда позволили бы мне набрать такие баллы, которые я получила.
— В этом году ты набрала 3,9 ГПА1.
Да? Ладно, сейчас это неважно. Я качаю головой, подходя ближе к нему.
— Слушай, если баллы не кажутся тебе странными, что по поводу доктора Киркпатрик?
— А что с ней? — спрашивает он, хмуро глядя на меня.