Шестая жизнь Дэйзи Вест

Патрик Кэт

— Я рад, что ты приехала в наш город, — говорит он, не отрывая взгляда от горизонта.

— Я тоже, — отвечаю я тихо.

— Ты мне очень нравишься, — продолжает Мэтт. — В жизни все так грустно и страшно, и тут появляешься ты. Как будто солнце взошло, и сразу стало светлее. Благодаря тебе я снова поверил, что в мире есть что-то позитивное.

От радости и гордости у меня возникает впечатление, будто в душе надувается большой воздушный шар.

— Таких приятных слов мне никто еще не говорил, — признаюсь я.

— Но это правда.

Мэтт крепче сжимает мою руку.

На мгновение у меня появляется уверенность, что он вот-вот остановится и поцелует меня, но Мэтт идет дальше. Я снова стараюсь не расстраиваться и радуюсь тому, что он держит меня за руку. От этого я чувствую себя сильной и способной на все. Энергия Мэтта питает меня, как ток высокого напряжения.

Когда мы доходим до конца, я чувствую себя такой счастливой, что искренне расстраиваюсь от того, что наше неожиданное первое свидание заканчивается. Мэтт, видимо, испытывает те же чувства. Он замедляет шаг, а потом и вовсе останавливается. Мы подходим к перилам и, облокотившись, смотрим на город.

— Поедем домой? — спрашивает Мэтт через некоторое время.

— Может быть, съездим куда-нибудь посидим?

— Отличная мысль, — говорит он с облегчением. Взявшись за руки, мы пересекаем шоссе и возвращаемся на стоянку. Открывая дверцу, я с удовлетворением отмечаю про себя, что пассажирское сиденье в его машине стало для меня самым прекрасным местом на земле.

— Я не понимаю, как это у тебя до сих пор нет девушки, — не выдержав, говорю я по дороге в любимую ночную закусочную Мэтта. Я прекрасно понимаю, как странно прозвучала эта фраза, но ничего не могу с собой поделать — настолько поразило меня это обстоятельство.

— А кто сказал, что у меня ее нет? — спрашивает Мэтт. Я резко оборачиваюсь к нему, испытывая потрясение и сильнейшую ревность.

— Что? — спрашиваю я так громко, что Мэтт начинает хохотать.

— Да я же пошутил, — говорит он сквозь смех. — У меня была девушка, но летом она уехала учиться в колледж. Мы думали, что отношения можно продолжать и на расстоянии. Ну, по крайней мере, я так думал. И она не хотела со мной расставаться.

К чувству ревности прибавляется еще и комплекс неполноценности: куда мне, тощей и долговязой пятнадцатилетней девочке, тягаться со студенткой университета.

— Да она дура, — говорит Мэтт, как бы прочитав мои мысли.

Мы оба смеемся, и настроение у меня снова повышается. Я смотрю в окно на старые и новые дома, думая, что разговор окончен. Но мы останавливаемся на перекрестке, чтобы дождаться зеленого сигнала светофора, и Мэтт поворачивается ко мне.

— Даже если бы она не уехала в колледж, — говорит Мэтт, — все равно все было бы кончено. Сейчас мне нравится другой человек.

Когда через несколько минут мы подъезжаем к закусочной, выясняется, что хотя на дворе ночь воскресенья, мы явно не единственные желающие нарушить правила здорового питания. Проехав несколько раз мимо, мы решаем оставить машину в соседнем квартале. Выйдя на улицу, я предлагаю пойти прямиком, через скверик.

— Это не самая безопасная часть города, — предупреждает Мэтт.

— Да ничего не будет, — говорю я, пожимая плечами,

и решительно направляюсь в сторону закусочной. Мэтту остается либо отпустить меня одну, либо догнать и пойти вместе. Он припускает вслед за мной. За исключением случайной встречи с здоровенной крысой, все проходит благополучно, и вскоре мы уже стоим у дверей закусочной. Войдя внутрь вслед за мной, он останавливается и, повернувшись ко мне, заглядывает в глаза.

— Чего ты боишься? — спрашивает Мэтт.

Вопрос застает меня врасплох; я начинаю волноваться. Стараясь превозмочь волнение, я напускаю на себя нарочито безразличный вид.

— Ничего, — говорю я непринужденным тоном.

Мэтт смотрит на меня сердито, как после крайне неудачной попытки продемонстрировать навыки гимнастки.

— Ладно, так и быть, скажу, — сдаюсь я, вздыхая. — Пчел. Я боюсь пчел.

Через два часа, после огромной порции жареной картошки, сдобренной гигантским количеством молочного коктейля, я, понимая, что объелась, старательно втягиваю живот, когда Мэтт провожает меня до двери комнаты для гостей.

— Здорово было, — шепчу я, прекрасно понимая, что спальня родителей чуть ли не за соседней дверью.

— Да, — отвечает Мэтт с улыбкой. Он приближается ко мне на шаг, как это делают парни в кино, намереваясь поцеловать девушку на ночь, и у меня захватывает дух, как будто я, катаясь на американских горках, взлетела в тележке на самую вершину и остановилась на мгновение, прежде чем начать головокружительный спуск. Чтобы побудить его сделать это, я приподнимаю подбородок, показывая, что ничего не имею против.

Губы Мэтта пахнут ванилью. Его разгоряченная грудь касается моей. Руки Мэтта свободно свисают вдоль тела, но указательным пальцем левой он поглаживает мой палец. Поцелуй длится долго, и он полон нежности, а не страсти. К сожалению, как бы долго он ни продолжался, рано или поздно всему приходит конец. И, как мне показалось, поцелуй закончился слишком рано.

Подняв глаза, я любуюсь лицом Мэтта с близкого расстояния. В полутемной прихожей его темные глаза кажутся совсем черными, но не зловещими. Наши пальцы по-прежнему сплетены, но грудью мы друг друга уже не касаемся. Меня это, скорее, радует, потому что сердце и так бьется слишком быстро. Мэтт выдыхает, я делаю вдох.

— Нужно идти спать, — говорит он.

— О, да, — шепчу я.

Никто из нас не решается уйти первым.

— Я не хочу.

— Я тоже.

Мы стоим и смотрим друг другу в глаза. Раздаются чьи-то шаги, и слышно, как в туалете шумит вода.

— Хорошо, я пойду первым, — говорит Мэтт.

— Давай.

— Спокойной ночи, — шепчет он.

— Спокойной ночи, — отвечаю я.

Мэтт делает шаг в сторону, и наши пальцы расплетаются. На мгновение мной овладевает паника, как бывает, когда ты видишь, что со стола падает стакан с водой. Возникает непреодолимое желание дотянуться до Мэтта и остановить его. Продолжая смотреть мне в глаза, он делает еще шаг, потом еще два. Мне кажется, будто мы с ним связаны — куда он, туда и я, но мне удается удержаться на месте, хоть я и сама не понимаю как.