Шестая жизнь Дэйзи Вест
Шрифт:
— Да, зря, но ты же был у Вэйда, а я случайно обо всем узнала. В общем, мне показалось, что я должна увидеть Одри немедленно.
— И как ты туда доехала?
— Брат Одри, Мэтт, заехал за мной и забрал, — отвечаю я, решив, что говорю правду, хотя и несколько подкорректированную с точки зрения хронологии.
— Ага, — произносит Мэйсон тоном, по которому можно заключить, что он не прочь расспросить меня о Мэтте.
— Это очень печально, — быстро говорю я, желая вернуть разговор к теме Одри.
— Без
— Чем помочь? — спрашиваю я.
— Только, пожалуйста, будь разумной, — нерешительно добавляет Мэйсон.
— Воскреси ее, — прошу я шепотом. — Когда это случится, конечно. Верни ее.
Мэйсон смеется в трубку.
— Я не могу этого сделать, Дэйзи, — говорит он. — Как бы мне ни хотелось, ты знаешь, что я не могу.
— Ну почему же? Ты можешь. Когда она умрет, ты сделаешь ей инъекцию, и она снова будет жить, — говорю я, чувствуя подступающие слезы. — Как я.
— Она не как ты, — говорит Мэйсон. — Когда я узнал, куда ты уехала, я изучил историю болезни Одри. Дэйзи, ее тело разрушено. Безвозвратно. Я не могу сделать инъекцию стоимостью в два миллиона долларов тому, на кого она заведомо не подействует.
— Разве дело в деньгах? — раздраженно спрашиваю я.
— Не только, — отвечает Мэйсон тоном бизнесмена. Он всегда откровенен со мной, и порой я об этом даже жалею. — Дело обстояло бы иначе, если бы тело Одри не было в таком удручающем состоянии. Прибавь к этому обстоятельству чудовищную стоимость состава и взвесь все «за» и «против». К тому же она даже не участница проекта!
— Может быть, Бог на этот раз сделает исключение, — шепчу я.
— Ты сама прекрасно знаешь, что Бог не делает исключений, — говорит Мэйсон тихо. — Никто не может стать участником; никто не может покинуть проект. Если только…
Мне ясно, что он хочет сказать, заканчивать фразу не обязательно. Я решаю сменить тему.
— Когда вы вернетесь? — спрашиваю я.
— Ты не против, если мы будем следовать первоначальному плану? — спрашивает Мэйсон. — Вернемся вечером в понедельник?
— Хорошо.
— Давай я спрошу Маккинов, можно ли тебе остаться у них до утра, чтобы не быть одной?
— Это было бы здорово, — соглашаюсь я.
— Отлично, — говорит Мэйсон. — Так и сделаем. Только позвони мне завтра днем, хорошо?
— Обещаю.
— Да, Дэйзи, и еще кое-что, — говорит Мэйсон.
— Да? — бодро отзываюсь я.
— Если ты еще раз уедешь, прежде не спросив меня, я посажу тебя под замок до конца жизни.
15
Я радуюсь тому, что Одри отправляется спать в восемь часов вечера. Потом мне становится стыдно от того, что я, кажется, веду себя некрасиво. Когда Одри встает
— Давай сходим куда-нибудь? — спрашивает Мэтт. По его тону можно предположить, что он дожидался подходящего момента весь вечер. Мэтт одет в джинсы, на мне штаны для занятий йогой.
— Уже поздно, — протестую я, хотя в душе только о том и мечтаю, чтобы сходить куда-нибудь — вернее, куда угодно — с Мэттом.
— Не так уж и поздно, бабуля, — возражает Мэтт, поднимаясь с дивана и поглядывая на меня горящими глазами. — Скажу маме, что мы выйдем прогуляться. Ты пока одевайся, потом встретимся здесь, если ты, конечно, не собираешься идти в пижаме.
— Это не пижама, — поправляю его я. — Это стильная домашняя одежда.
— Значит, ты пойдешь гулять в стильной домашней одежде? — спрашивает Мэтт.
— Не думаю, — отвечаю я.
Мэтт отправляется на поиски матери, а я бегу в спальню для гостей — меня поселили там, а не в спальне Одри, чтобы я не мешала ей спать, — и быстро надеваю джинсы и легкий свитер поверх красной футболки. Потом снимаю свитер и красную футболку и надеваю лиловую футболку, с гофрированными нашивками. Я одолжила ее у Одри, и она, по ее словам, «очень мне идет». Я крашу губы, распускаю волосы, снова надеваю свитер и иду вниз встречаться с Мэттом.
— Привет, — говорит он.
— Привет, — отвечаю я.
— Отлично выглядишь, — замечает Мэтт, поворачиваясь к входной двери.
— Спасибо, — тихо говорю я, выходя вслед за ним на улицу, где стоит теплый осенний вечер.
Сажусь на пассажирское сиденье рядом с Мэттом. Запах в салоне после поездки из Канзас-Сити в Омаху кажется мне знакомым и приятным. Мэтт заводит двигатель и подключает свой айфон — который, возможно, на самом деле вовсе не его — к бортовой аудиосистеме. Музыка тут же начинает звучать на полную катушку, и Мэтт быстро убавляет звук. Я опускаю стекло, чтобы глотнуть свежего воздуха, и Мэтт следует моему примеру.
Когда мы съезжаем с бордюра, начинается моя любимая песня. Ветерок щекочет ноздри смесью запаха шампуня Мэтта и свежего аромата ранней осени, изо всех сил старающейся казаться поздним летом. Мне хочется сделать вдох и удерживать в легких этот чудный воздух сколько хватит сил. Я снова любуюсь профилем Мэтта, и он, очевидно, это замечает, так как улыбается, не отрывая глаз от дороги.
Все вокруг кажется мне таким прекрасным, что я, вспомнив Одри, думаю о том, что у нее, возможно, таких мгновений в жизни уже не будет.