Школа боевой магии. Том 2
Шрифт:
Григорий Ефимович говорил негромко. За его голосом хотелось следовать. Причём, не только мне, но и теплу — оно послушно поднималось и заполняло меня — от кончиков пальцев до самой макушки.
— А теперь, — продолжал Григорий Ефимович, — собери всё это тепло в районе солнечного сплетения. Сосредоточь его в одном месте. Что чувствуешь?
Я чувствовал жар. И что интересно, я вроде бы стянул всё тепло к солнечному сплетению, но тело разогрелось. И дыхание стало ровным — поддерживающим огонь каждым
— Представь тепло, как мячик и покатай его внутри своего тела. И понаблюдай за своими ощущениями…
Я представил, покатал и…
Короче, я уснул. От теплоты и расслабленности, мысленно катая тёплый мячик внутри себя, я уснул. Может, сказалось то, что я не выспался, может, упражнение так подействовало, но меня накрыло сном и я отрубился.
Я это понял, когда солнышко, которое я катал, вкатилось на небо, осветило опушку леса, и я увидел древесницу и её подруг — они пели и водили хоровод вокруг молодой берёзки с поникшей вершиной. Зеленоволосая красавица была в моих лапотках на босу ногу.
«Как же она без онучей?» — забеспокоился я.
Зеленоволосая будто услышала меня. Песня сбилась и хоровод остановился. Древесница повернулась и поманила.
Я, естественно, подошёл. А почему нет? Редко девушки зовут меня куда-то.
Подруги зеленоволосой взяли меня в круг и снова запели, закружились в хороводе. Я закружился с ними, стараясь приноровиться к их шагу, но не всегда у меня это получалось. Всякий раз, когда я сбивался, девушки хихикали, но по-доброму. Я на них не обижался. Я ощущал их как сестёр. А что на сестёр сердиться?
Когда девушки начинали хихикать, зеленоволосая древесница строго смотрела на них, и они снова принимались петь.
В какой-то момент я понял, что хоровод наш ради берёзки, вокруг которой мы ходили. Она от нашего хоровода выпрямлялась, ствол становился крепче, листва ярче…
И вдруг девушки с визгом прыснули в разные стороны, а я почувствовал, как меня взяли за плечо.
Рука, прикоснувшаяся ко мне, протянулась словно бы из другого мира.
— Влад… Ты что, уснул, — раздался голос Григория Ефимовича.
Солнышко сорвалось с неба и скатилось мне в солнечное сплетение.
— Нет, — соврал я, открывая глаза.
Но ритм хоровода был всё ещё со мной и в душе своей я всё ещё шагал с девушками вокруг берёзки…
— Пойдём. Время завтракать, — сказал Григорий Ефимович.
Я чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Выпрямился, как та берёзка и от этого стало хорошо. Потянулся с удовольствием ощущая, как захрустели косточки.
Григорий Ефимович усмехнулся и прокомментировал:
— Молодость, молодость… Ладно, идём.
И мы пошли к лагерю.
Мне шагалось легко. Казалось, я одним махом могу перешагнуть любое дерево. Поваленное… Но какая разница? Солнце
К лагерю мы вышли довольно быстро, как будто через портал — раз, и на месте.
Первая партия уже заканчивала завтрак. Но… какие-то парни были все хмурые, не разговорчивые.
— Солнце притуши слегка, — шепнул мне Григорий Ефимович.
Но я не понял, как это? Как притушить солнце? Ведь без него станет темнее и мрачнее. Зачем притушивать?
В общем, подошли мы к столу. Если до этого он был сооружён наспех — кусок рекламного щита положили на чурбаки, то, пока я водил хороводы, парни вкопали четыре столбика и закрепили щит на них. Получился практически настоящий стол.
Сидели, правда, пока кто где — кто на брёвнах, кто на чурбаках, кто на земле, но стол уже был и это было круто!
— Чего довольный такой? — спросил Илья.
Мишка хмуро глянул в мою сторону, увидел, что я поймал его взгляд, и отодвинулся подальше. Артём посмотрел исподлобья и отвернулся. И только Николай не обращал на меня внимания. Он уже плёл второй лапоть.
Блин! Он плёл второй лапоть!
Солнце не то что притухло… Оно скатилось на самое дно. На душе стало мрачно и темно. В растерянности подошёл я к охранному кругу.
— Правда прикольно? — спросил у меня подошедший следом Арик.
Я с удивлением обернулся.
Арик показал на охранный круг. Я проследил за его рукой и офигел. Как я не увидел утром? Палочки, которые вчера воткнула Агафья Ефимовна, проросли! Там, где раньше крепились листья, теперь набухли и проклюнулись почки. А кое-где было видно, что это не просто листочки, а будущие ветки! Охранный круг был живым!
— Хотя бы отсюда можно не ждать гадостей, — сказал Арик и, взглянув на меня, неуверенно добавил: — Наверное.
Я смотрел на проросшие рябиновые ветки и вспоминал, как древесница гладила их.
Рефлекторно я глянул на яму для землянки. За час парни продвинулись примерно настолько же, насколько вчера за весь день! Видимо, зеленоволосая убрала корни… Другого объяснения мне в голову не пришло.
Но если работать стало легче, чего они тогда все хмурые?
Спросить, кроме как у Арика, больше было не у кого. Ну я и спросил:
— Что тут случилось, пока меня не было?
Арик скис и отмахнулся:
— Не бери в голову.
— В смысле? — удивился я, понимая, что действительно что-то произошло.
— Девчонки подрались, — сказал Арик с неохотой.
— Как подрались?! — я забыл и про древесницу, и про рябиновые веточки — про всё короче.
Глянул на девчонок. Прореха на Риткином платье стала ещё больше, волосы стояли дыбом. Марина тоже была взъерошенная. На руке чернел синяк.
— Зря я тебе сказал, — расстроился Арик.