Школа боевой магии. Том 2
Шрифт:
В памяти всплыли слова мамы: «Она не отходила от тебя ни на шаг…». Не может быть, чтобы не отходила, потому что пользовалась. Да и как тогда мной пользоваться было, я ж без сознания валялся.
Я точно знаю, как воздействует магия Ритки — сколько раз она размазывала меня чувством вины и безысходности. И ни разу не ощущал воздействие магии Марины. Или ощущал? Неужели моя любовь — это только магия и ничего больше?! Поводок…
Поводок, твою мать!
Я ж и так готов… Без всякого поводка!
Или
«Ну и чего раскис? — Чёрный словно окатил меня ледяной водой. — Лесная дева сделала тебе дорогой подарок. Вывела на свет тайное. Поблагодари!»
Я поднял глаза и увидел под сосной в стороне от лагеря древесницу.
Она улыбнулась мне и закивала.
Я растерялся. Так это её рук дело?!
Нафиг мне такие подарки!..
Но Чёрный, обрывая мои мысли в зачатке, рявкнул: «Мозги включи! Она тебе освободиться помогла! Показала, что тобой пользуются!»
Пользуются…
Слово-то какое!
Марина мной пользуется…
Но, получив мысленный подзатыльник от Чёрного, я постарался спрятать свою боль поглубже и вежливо кивнул в ответ древеснице.
«Хватит страдать, пошли уже есть», — проворчал Чёрный, и я вдруг осознал, что Арик давно зовёт меня к столу.
— Сам иди, — ответил я Арику, чтобы он отстал от меня.
Мне дико хотелось домой. В прежнюю жизнь. Когда не было ни школы магии, ни Сан Саныча, ни порталов, ни поводков… Ни Марины с Риткой и их драки… Мама, папа, Сонька. Да я б сейчас лучше с Сонькой в куклы играл! Так захотелось обнять родных, уткнуться носом и…
Я повернулся к Арику и повторил:
— Не хочу есть… Тошно…
«Как это не хочу?! — возмутился Чёрный. — Я хочу! Ты что это, меня голодом морить вздумал? Вот она, людская благодарность! Я ему все силы отдал, а он в ответ меня голодом морит! Вот и помогай людям после этого!»
— Всё! — взорвался я. — Слушать тебя невозможно! Иду есть!
Чёрный завозился в предвкушении еды, а Арик вытаращил на меня глаза.
— Да я… — начал он, но я перебил друга:
— Это я не тебе, извини.
Поднялся и решительно зашагал к столу. Потому что слушать бухтение Чёрного было действительно невыносимо.
Я протянул чашку всклокоченной с разводами грязи на лице Ритке, получил свою порцию каши. Тут же зачерпнул полную ложку и сказал:
— Посвящаю эту кашу тебе, Чёрный! — и отправил ложку в рот.
«Пригорела…» — проворчал Чёрный, тем не менее с удовольствием урча.
— Пригорела, — подтвердил я. — Но будешь жрать что дают!
И пошёл за стол.
Все уставились на меня.
— Что?! — спросил я, зачерпывая вторую ложку.
Парни и девчонки отвернулись, Агафья Ефимовна покачала головой, но мне было пофиг. Мне на всех было пофиг! Потому что Марина надела на меня поводок.
Да, но лапти для неё плетёт
От этой мысли глаза зажгло.
Я подхватил полупустую чашку и, засовывая на ходу в рот ещё ложку каши, рванул к ручью.
— Дежурные помоют посуду, — крикнул мне вдогонку Илья, но я не хотел дежурных.
Я никого не хотел. Я никого не хотел видеть.
Пока я дошёл до ручья, тарелка опустела. Каша была не вкусной. Но я съел её всю. Сожрал. Посвятил Чёрному. Ибо.
Чёрный был доволен. «Наконец-то правильное слово! — добродушно проворчал он. — Да, ты мне жрёшь!»
Каша была съедена, чашка вымыта, но я остался сидеть у ручья. Я смотрел на бегущую воду и не знал, что делать. Как теперь быть? Как вести себя с Мариной, с Риткой? Да и с парнями. Они ведь все знают, что Марина надела на меня поводок. Теперь об этом знают все…
В ручье плавала рыбина — серебристая, вытянутая с мелкой чешуёй и острым гребнем. Наверное, хищная — вон зубы какие! Великовата для этого ручья. И как сюда заплыла?
На том берегу краснела шляпками целая поляна боровичков. С утра ещё не было, а тут выросли. Рядом красовался кустик черники, усыпанный ягодой. Тоже с утра не видели… Наверное, боровой расстарался. Порадовать хотел.
Я смотрел на эту идиллию, а самому хотелось выть.
— Ты не забыл, что у нас тренировка? — раздалось позади.
Я повернулся.
Григорий Ефимович стоял — взрослый, сильный, уверенный в себе. На такого поводок не накинут… И даже покрывало не портит его авторитет, смотрится как древний воинский плащ!
— Чего сидишь? — спросил он. — Отнеси чашку и пошли. У нас времени только до обеда, забыл, что ли?
— Не пойду, — ответил я и отвернулся.
— Чего это? — удивился Григорий Ефимович.
— Настроения нет…
— Ну, дорогой! — Григорий Ефимович обидно засмеялся. — Если ты думаешь, что враг будет ждать, пока у тебя появится настроение…
— Мне пофиг! — прервал я Григория Ефимовича.
Григорий Ефимович подошёл, сел рядом со мной. И вдруг опустил руку в ручей и погладил рыбину — почесал за жабрами, как котёнка за ушами, а потом пошлёпал по спине, мол, плыви отсюда, пока в уху не отправили.
Он сделал это так обыденно, что я поневоле выпал в осадок — чё?!
А Григорий Ефимович как ни в чём не бывало, вытирая ладони о край покрывала, продолжил:
— Знаешь, как ходить по болоту? Нужно постоянно двигаться. Стоит только остановиться, и трясина начнёт тебя засасывать. И по жизни так же. Пока движешься, живёшь. Стоит остановиться, и тебя сразу же засосёт рутина. Труднее всего двигаться, когда нет цели. Если закончились физические силы, то всё равно можно найти резерв. Можно на силе воли выползти. А вот если нет цели, то и жить ни к чему. Считай, труп.