Шлимазл
Шрифт:
Пение Суламифи вызывало всеобщее восхищение. Название ноты соль — самое подходящее имя для девочки с изумительным голосом. Первое время она приходила в сопровождении отца. Стефан догадывался, что это вовсе не от того, что почтенный многодетный отец испытывает слабость к такого рода мероприятиям. Он беспокоился за дочь.
И, когда Соль стала появляться в одиночестве, парень счел это своей личной победой. Такой знак доверия дорогого стоит!
*** ***
Стефан встряхнулся.
Поздний вечер на дворе, а он торчит
Соль шесть лет, как нет в живых. И что проку вспоминать? Прошлого не вернешь. Не исправишь, не изменишь ничего. Сначала он прохлопал ее замужество, потом — ее смерть. Только и смог, что помочь ее сестренкам. Ну, и еще нескольким бедолагам за последующие годы. Смехотворно!
Да и помощь... можно ли ее так назвать?
Он-то прекрасно знал, что жизнь за пределами гетто далеко не радужна. И молоденькие девушки, подростки, бежавшие из закрытых районов, оказывались выброшены в большой мегаполис. К реалиям которого не были подготовлены.
Взять для примера хоть ту же Сару: она покинула родной район, когда ей было четырнадцать. Из колючей и злой девчонки превратилась в женщину с жестким хищным лицом и холодным взглядом. Через что ей пришлось пройти, и на что она теперь способна? Стефан уверен был, что на многое. Достаточно вспомнить, с чем она заявилась к нему после долгой разлуки. От хорошей жизни такие метаморфозы не происходят.
Главное — самой Саре об этом не говорить. Он усмехнулся.
Окинул взглядом просторную площадь перед храмом — пустынную в это время суток. И направился в сторону дома. Завтра — новый день и новые задачи.
*** ***
— К вам посетитель, — смущаясь, произнесла Харуми.
Вид ее Стефану не понравился. Мнется, трет ладонь о ладонь. Голова опущена, словно девушка совершила какой-то проступок, в котором ей теперь нужно сознаться. И за который последует неизбежное наказание.
И что еще за посетители с утра пораньше?
— Кто? — осведомился он.
Ответить Харуми не успела — ее решительно сдвинули в сторону. В кабинет буквально вломилась растрепанная женщина в тусклом, кургузо сидящем костюме, с красными заплаканными глазами.
— Сдвинься, крыса облезлая, — зашипела она. — А я к вам, господин начальник, — прибавила, с вызовом уставившись на Стефана.
— Постойте, куда вы, — запротестовала Харуми.
— Спасибо, Исибаси-сан, — вмешался Стефан, сообразив, что перечить посетительнице не стоит. — Можете пока быть свободны.
Та, пожав плечами, вышла. Дверь прикрыла.
— Присаживайтесь, — Стефан кивнул на стул. — Слушаю вас. Чем могу помочь?
— А чем вы можете помочь?! — голос женщины дрожал. Голову она держала, гордо приподняв подбородок — видно, чтобы слезы не покатились снова из глаз. — Или вы умеете оживлять мертвых? Мой сын погиб! — она все-таки сорвалась на крик. — Ему было всего семнадцать!
Стефан раскрыл рот — и захлопнул, не найдясь с ответом. Семнадцать? Ему столько было, когда он очутился в эр-гетто.
— Начните сначала, пожалуйста, — попросил он, стараясь сохранить ровный тон. — Кем был ваш сын, при каких обстоятельствах погиб, и чем я могу вам помочь.
— А к кому я должна была идти?! — взвилась посетительница, срываясь на крик. — Это ваша вина, ваша!
Ответить вконец растерявшийся Стефан не успел. Дверь распахнулась, впуская четверых охранников. Не успел он рта раскрыть — как женщину подхватили под руки, скрутили и выволокли из кабинета. На ошалевшего начальника внимания попросту не обратили.
— Стойте! — спохватившись, он выскочил следом, в приемную.
Куда там! Его не удостоили взглядом. Женщина продолжала вопить, совершенно потеряв самообладание. Стефан только расслышал, что он — трус и убийца.
Харуми придержала его за локоть, мешая выскочить в коридор следом за охранниками, уводящими женщину.
— Не ходите, — проговорила девушка тихо, но решительно. — Не ходите, — повторила с нажимом, поняв, что он сейчас попросту стряхнет ее. — Я сама вам все объясню.
Стефан замер. Рассудил, что от охранников и от впавшей окончательно в истерику женщины ничего не добьется. А Харуми, раз обещает что-то объяснить, так располагает информацией.
— Идите в кабинет. Я принесу чаю, — со вздохом велела Харуми, когда вопли несчастной снаружи затихли.
Стефан подчинился. Голова шла кругом. Вот так начало рабочего дня!
Он шмякнулся за стол. Опершись локтями на столешницу, сжал ноющие виски. Что за черт?! Что это сейчас было, и почему его секретарша знает больше, чем он?
А главное — это ведь она вызвала охрану! Наверняка. Больше некому! Если бы он не был так ошарашен, до него бы дошло сразу. Она без прямого приказа, через его голову, вызвала охрану и приказала увести посетительницу до того, как та успеет что-нибудь толком сказать.
Пожалуй, мысль заменить секретаря не так уж и бессмысленна.
И устыдился собственной мстительности. К тому же Харуми обещала объяснить свое поведение. Возможно, он чего-то не знает?
Вот и она, кстати. И не одну чашку с чаем притащила, а две! Подготовилась, значит, к разговору. Вид виноватый — понимает, значит, что что-то не то сделала. Поставив чай, уселась напротив без приглашения.
Стефан хмуро молчал, ожидая обещанных объяснений.
— Все, что вы сказали бы, оказалось бы бессмысленно, — наконец начала она. — А мне пришлось бы вызывать охрану несколькими минутами позже. И ее забрали бы в управление жандармерии. За покушение на вас, — помолчала, сжав губы. — Вы могли бы получить травмы, лишились бы возможности работать на неопределенный срок. Она себя не контролировала.
— Откуда вы это знаете?
— У нее сын погиб, — Харуми поглядела на него, как на несмышленыша. — Я их семью знаю немного, мы живем недалеко друг от друга. Парнишке едва исполнилось семнадцать, хотел заработать побольше. Ну и напросился на один из самых опасных участков.
— У нас есть участки настолько опасные, что там люди гибнут? — уцепился Стефан.
Ответом послужил еще один скорбный взгляд. Понятно. Невысокого о нем здесь мнения.
— Есть, — секретарша наконец разлепила губы. — Глава семьи умер пару лет назад. Спился. И мать осталась одна с пятью ребятишками. Като был старшим, хотел семье помочь. Вот и... перестарался, — голос дрогнул.