Штурман дальнего плавания
Шрифт:
— Ну, об этом вам, наверное, трудно судить, — снисходительно заметил Микешин. — Надо досконально знать все механизмы, чтобы сделать такое заключение.
— Я знаю. Пятнадцать лет проплавал на торговых судах, — просто сказал Чумаков и, делая вид, что не замечает удивления на лице старпома, продолжал: — Все это хорошо. Но есть у нас…
— Простите, Константин Илларионович, как же это получилось? Пятнадцать лет проплавали, и вдруг — замполит?.. Кем же вы плавали?
— Да все это просто. Плавал машинистом, мотористом, механиком. Потом пошел учиться в институт. Мобилизовали
«Оказывается, не все замполиты, как Уськов», — подумал Микешин и теперь уже смотрел на Чумакова совсем другими глазами.
— Да, так вот. Все у нас хорошо, только одно плохо: нет контакта между машинной и палубной командами. Вы еще не знакомы со стармехом? Познакомитесь. Человек он с тяжелым характером и самолюбивый до крайности. Но зато отличный специалист, знает на «Тифлисе» каждую заклепку и гордится этим. С прежним старпомом он жил как кошка с собакой. Мы с Виталием Дмитриевичем, конечно, тоже виноваты. Надо все это исправлять…
— Я ему тоже кланяться не буду, — решительно проговорил Игорь.
Чумаков внимательно посмотрел на Микешина:
— Кланяться не надо, Игорь Петрович. От вашего такта зависит очень многое. Вы понимаете, конечно, что одними приказами и собраниями тут делу не поможешь. А ведь дружный коллектив так нужен судну! Присмотритесь к стармеху, с ним можно сработаться. Не надо сразу рубить концы.
— Хорошо, Константин Илларионович, постараюсь. Я прекрасно понимаю, что значат хорошие отношения между старпомом и стармехом. Но если ваш стармех будет выходить за рамки приличия, то…
Чумаков засмеялся:
— Наверняка будет. Если бы все это было просто, я бы не стал предупреждать вас. Но я почему-то уверен, что вы добьетесь успеха. Буду всемерно помогать вам…
Со старшим механиком Курсаком Микешин познакомился на следующий день за завтраком. В кают-компании сидел молодой человек в «чиф-инженерском» кителе. Он взглянул на Игоря темными, очень живыми глазами, поправил волосы и без всякого предисловия сказал:
— Слушайте, старпом, долго еще у нас будет продолжаться это безобразие? Сколько раз я говорил вашим палубникам и вашему предшественнику… Воду в бане надо закрывать. Помоются, а краны оставят открытыми… В общем, воды я вам больше не дам!
Все это механик сказал вызывающе-насмешливым тоном, с явным намерением задеть старпома.
— Не дадите? А как же люди будут мыться?
— Мои помоются, а ваши уж не знаю как…
Микешин вспылил:
— Какие это «ваши» и какие «мои»? У нас, по-моему, одна команда. Ерунду говорите, товарищ Курсак… если не ошибаюсь.
— Не мерьте на свой аршин, чиф. Приучайтесь к порядку.
— Не вам меня учить порядку! Поняли? А воду закрывать я не разрешаю!
— Неужели? — иронически спросил механик и вышел из кают-компании…
Отношения определились сразу. Курсак не желал «примирения» с палубной командой. Начало дипломатической миссии нового старпома было явно неудачным.
Перед обедом к Игорю
— Когда наконец это кончится? Этот идиот закрыл нам воду. Так работать нельзя!
Микешин надел фуражку и пошел к Курсаку. В большой каюте старшего механика на письменном столе, вместе с чертежами, захватанными масляными пальцами, лежала груда каких-то фланцев, краников и медных трубок.
— Зачем вы закрыли воду? Я же приказал, чтобы была вода? — раздраженно спросил Микешин.
У Курсака в глазах запрыгали злые огоньки.
— Приказали? Это вы у себя на палубе можете приказывать, а не мне.
— Вы, вероятно, плохо знаете устав и права старшего помощника, товарищ Курсак.
— Ну вот что, старпом… Воду я закрыл потому, что ремонтируем насос. Вопросы есть?
— Надо открыть воду.
— Не будет воды. Еще что?
Обозленный Микешин, сильно хлопнув дверью, вышел из каюты. Что же предпринять? Доложить капитану? Это было бы совсем смешно. Старпом и стармех не поладили из-за воды в бане! Он понимал, что Курсак никакого насоса не ремонтирует и все делает назло ему и палубной команде. Но от этого не было легче.
— Сегодня воды не будет. Насос ремонтируют, — сказал Микешин боцману, который ждал старпома в его каюте.
Герджеу безнадежно махнул рукой:
— Вечно у нас так! Механик издевается, а мы только утираемся. Он и вас собирается подмять, как подмял прежнего старпома…
Это было совсем обидно. Престиж Микешина заколебался. Боцман, что-то ворча себе под нос, ушел. «Нет, надо поставить Курсака на место. И сделать это должен я», — думал Игорь.
Вскоре пришел Чумаков. Он заметил недовольный вид Микешина и, улыбнувшись одними глазами, спросил:
— Познакомились и сразу же поссорились?
— Да, типчик, — хмуро ответил Микешин.
— Хороший парень, — неожиданно заключил Чумаков. — Насчет воды он прав. Неаккуратно обращаются. А разговаривать он действительно не умеет. Ну, надеюсь на вас, Игорь Петрович.
— Нет, уж если вы считаете, что он «хороший парень», так и воспитывайте его сами. Я администратор.
— Каждый администратор должен быть воспитателем, — серьезно сказал Чумаков. — Особенно на комсомольском судне. Но не в этом сейчас дело, Игорь Петрович. Давайте здраво оценим создавшееся положение. Сегодня Курсак закрыл воду, завтра вы запретите давать завтрак ночной вахте мотористов, послезавтра Курсак не даст механика для того, чтобы отремонтировать краскотерку… Пустое самолюбие. Не напоминает ли это вам ссору Ивана Никифоровича с Иваном Ивановичем? А дело ведь страдать будет.
Микешин молчал, а Чумаков не торопясь закурил и продолжал:
— Вы находитесь в выгодном положении, Игорь Петрович. Вы человек новый и можете все поставить по-другому. Во многом был виноват и прежний старпом. Сейчас Курсак ждет перемен, я знаю это, а получается опять все по-старому. Подумайте, Игорь Петрович, как лучше подойти к механику. А парень он хороший, увидите сами.
Игорь и сам понимал, что дальше так продолжаться не может: надо налаживать отношения. Он решил переменить свое поведение.