Штурманок прокладывает курс (илл. Ф. Махонина)
Шрифт:
— Это немало, А в какую сумму обошлось улаживание воровской истории в Ростоке?
— Да, — сказал он убежденно, — камень на шею — и в озеро.
— Не that has a house of glass must not throw stones! [114]
Он тоже знал эту поговорку, и она привела его в ярость:
— Бросьте дурачиться! Говорите начистоту!
— Хорошо, будем откровенны. Вы собираетесь во Францию? Не удивляйтесь — служба безопасности обязана знать всё. Я помогу вам, если окажете мне маленькую услугу.
114
Тот,
— Отпустить вас? А на кой черт мне теперь ваши услуги?
— Вы хотите сказать, что уже купили себе перевод во Францию за пятьсот золотых пятерок, которые получили от Семенца?
Это был залп на поражение. Лемп встал и сделал шаг к столу, вернее, к кнопке у левой его тумбы.
— Вы действительно много знаете. Вас надо уничтожить до того, как явятся офицеры СД.
— Я сам офицер СД и поэтому знаю, что вы отпустили Аркадия Гусакова — он же Семенец, — которого готовили для засылки в тыл русских. Кажется, это называется разоблачением тайн абвера.
Лемп тяжело вздохнул:
— Я давно почувствовал, что вы опасный человек…
— Наоборот. Я — ваш спаситель. У меня очень высокие связи. Пистолет, который вы у меня отобрали, подарен самим шефом гестапо Мюллером. Вот смотрите…
Я вытащил пистолет. Лемп устало усмехнулся:
— Кем бы ни был подарен этот вальтер, он разряжен.
Тут я нажал на защелку, и мне в ладонь выпала заряженная обойма. Лемп с неожиданным проворством кинулся к столу.
— Назад! Сядьте в кресло! Молчите! — Обойма была уже в рукоятке пистолета. — Я предвидел, герр майор, что вы будете нервничать, — сказал я, вытаскивая из его кармана пистолет.
— Послушайте, сейчас сюда войдет Кляйнер.
— Не войдет! — Я запер дверь. — И вы не выйдете.
— Английская разведка всегда была лучше нашей, — сказал он, — но и вы тоже отсюда не выйдете.
— Посмотрим. Считайте меня, если хотите, англичанином, но я действительно хауптштурмфюрер.
— Врете, — прошипел Лемп. — Вы не Генкель. Он служил в войсках СС в рейхе. Уехал месяц назад на Украину.
— Вы чудак, Ферри! Мы же действительно на Украине, а не в Нормандии. Я — Генкель, родом из Дрездена. Вы давно заметили мое произношение. Знаете Магдебургштрассе, за стадионом? Дом семь — заходите после войны.
Лемп уже не говорил, а хрипел. Как загнанный в угол зверь, он вжался в кресло, сжимая подлокотники.
— Все равно вы — английский разведчик!
— Это мое хобби — вторая специальность. Почему Гуменюк мог служить рейху и русским? Я поступаю благороднее.
— Вас повесят.
— Поймите, Ферри, после окружения Паулюса фортуна может изменить Германии. И тогда связь с англичанами очень пригодится вам. Поэтому сейчас вы откроете сейф.
Он тут же согласился, и я понял: в сейфе есть оружие.
— Отоприте дверку, но не открывайте ее. Стреляю без предупреждения.
Он подчинился. В сейфе действительно лежал парабеллум. Стоя боком к Лемпу, с наведенным на него пистолетом,
В дверь постучали. Из коридора донесся голос Кляйнера:
— Вы здесь, герр майор?
Я шепнул Лемпу:
— Скажите, что заняты, пусть зайдет через полчаса.
Он послушно повторил мои слова. Инструкцию, касающуюся наступления Манштейна, я спрятал во внутренний карман.
— Копию вашего донесения я тоже захвачу. Напишите на ней, пожалуйста: «Хауптштурмфюреру Генкелю, лично» — и распишитесь вот здесь.
— Для чего вам это нужно?
— Для того чтобы покрепче пришвартовать вас к Британским островам. Вот так. Благодарю вас.
Снова в дверь постучал Кляйнер:
— Герр майор, к вам приехал оберштурмфюрер Шоммер.
— Пусть подождет, — сказал я очень тихо.
— Пусть подождет, — громко повторил Лемп.
Через окно я видел машину у ворот. Теперь меня может спасти только Лемп. Я наклонился к нему:
— Слушайте внимательно. Если сегодня к вечеру я не буду там, где меня ждут, то завтра на Принц Альбрехтштрассе [89] получат сообщение об освобождении Гусакова. А адмирал Канарис узнает о провале Рюхина.
Несколько секунд он рассматривал свои ботинки.
89
Принц Альбрехтштрассе — улица в Берлине, где помещалось имперское управление безопасности, штаб-квартира Гиммлера.
— Ложь. Еще одна ваша уловка.
И тут я рассмеялся:
— Ферри, я похож на кретина? Неужели же я полез бы к вам сюда, не обеспечив отход? Не говоря о вашем автографе.
Лемп поднял на меня красные от бессонницы глаза:
— Так уходите ко всем чертям! Сейчас позвоню, чтобы вас выпустили.
— Вот телефон нам ни к чему! — Я вырвал провод из стены вместе с розеткой. — С Бальдуром Шоммером у меня свои счеты. Для него я — русский агент СД, вышедший из повиновения, и он постарается арестовать меня, но тогда пакеты в Берлине попадут по назначению. Я буду за дверью, в этой комнатушке, а вы постарайтесь спровадить Шоммера. Никаких Гуменюков и Митрофановых вы в глаза не видели, а хауптштурмфюрер Генкель уже уехал. Не забудьте запереть сейф. Шоммера впускайте одного, без его головорезов, а то он и вам свернет шею. Держите ваш пистолет.
Через минуту из-за двери архивной комнатушки я услышал голос Бальдура. Он заявил, что служба безопасности возмущена вмешательством в ее дела. Митрофанов и Гуменюк должны быть немедленно переданы ему лично. В ответ на это Лемп утверждал, что слышит такие фамилии впервые. Бальдур настаивал:
— Их увез офицер абвера. Это точно установлено.
Нахальный басок Бальдура сменялся осипшим баритоном Лемпа. Когда Бальдур пригрозил, что перероет все помещение, Лемп вышел из себя:
— Мальчишка! Как вы смеете так говорить со старшими?!