Шум бури
Шрифт:
Он узнал голос Мацыко и обрадовался. Поднявшись с места, Басил осторожно двинулся вдоль кустов в ту сторону, откуда доносилась песня. Когда он проделал значительный путь, то песня зазвучала недалеко от него. Спрятавшись в кустах, Басил стал выжидать. Посреди леса по дороге дровосеков шли Мацыко, Чито и его товарищи. Басил от радости запрыгал на месте, как ягнёнок.
– Эй, ребята! Куда идёте?
Певуны умолкли и повернулись в сторону Басила.
Расположившись под раскидистой чинарой, они стали думать о том, куда идти и что делать. Долго говорили, наконец, договорились, и тронулись в дальний путь. В первую очередь
Путники шли по тёмному лесу и к концу дня добрались до Кабардинской степи. На опушке леса они увидели табун лошадей кабардинского алдара. Сколько же было в нём прекрасных коней, но табунщик был хорошо вооружён, а из них только двое имели оружие. Снова стали судить, и нашли хорошее решение... Мацыко отдал своё оружие Басилу. Басил и Чито вышли навстречу табунщику и припугнули его. Остальные начали ловить коней. Поймав семь скакунов, и, забрав у табунщика оружие, лихие парни отправились в свой лес. Теперь они уже совсем лишили себя возврата к прежней жизни, теперь у них своя дорога. Пока в Овражном будет староста им туда идти нельзя.
Посреди леса их застала безлунная ночь, и они там остались ночевать. Этот лес молодые люди знали до веточки, потому, что большую часть своей жизни провели в нём за работой. Там, где они теперь находились, им нечего было опасаться, и они безбоязненно повели разговор о делах своей жизни. Ни один из них не верил, что Кавдина и остальных арестованных не выпустили; но всё равно есть какая-то опасность для их жизни. Не отпускали всех мысли о происшествии с Асият, и мрачнее всех был Басил. Когда он думал о ней, то начинал часто дышать. Чито же ни о чём не думал. Ему только лишь хотелось когда-нибудь увидеть Царая.
Костёр дымил во тьме, вокруг него сидели вчерашние сельские ребята - сегодняшняя лесная молодёжь. Глядя на огонь, молодые люди говорили обо всём, радовались добытым коням. У Чито блестели глаза, когда он рассказывал о делах Сырхаева Царая. Все его слушали внимательно, и от слов Чито уверенность заполняла их сердца.
– Значит мы не будем одни в этих лесах, - сказал Мацыко, и лицо его просветлело.
Костёр угасал, ночь тоже достигла середины. Сон начал одолевать ребят. Ночь шла. Караульные сменяли друг друга. Когда рассвело, они оседлали коней и направились к подножию горы. Пройдя порядком по лесу, остановились на привал у родника, на зелёной траве. Хлеба у них не было, и их стал терзать голод. Рядом с ними в лесу была большая поляна, где держали овец, и там жили пастухи.
Сала пошёл к пастухам просить хлеба, но когда те узнали, что он бежал из села, то ничего ему не дали, и он вернулся обратно. Пришлось применить силу - другого выхода не было. Чито и Басил, с башлыками на головах, сели на коней, и привезли хлеб, который отобрали у пастухов. Рассевшись свободно возле родника, они съели этот хлеб.
Лошади паслись на зелёной поляне и фыркали, поедая вкусную траву. С опушки слышалась необыкновенно грустная мелодия свирели. Холодная вода родника сверкала на солнце, как рыбий глаз. Летние мухи налетали на коней, и те отмахивались от них своими пышными хвостами. На поляне было тихо, только ветер иногда шумел в кустах. Когда солнце стало греть сильнее, молодёжь перешла в другое место и отдыхала там в тени. У ребят в памяти всплывали их неубранные посевы, и они впали в уныние. А вот Дебола ни о
– Эй, Басил, я тебя таким не считал, а ты нос повесил, не стыдно тебе?
– проворчал Дебола и отвернулся от Басила.
– Как же мне не печалиться, как? Что будет с моими сёстрами, с моей скотиной, со всем моим добром? Чем я буду жить?.. Погубил я сам себя, больше ничего.
– А что, у нас нет домов, сестёр, зерна? Почему ты опечален больше нас?
– Если говорить по правде, то что у вас у всех есть? По одной корове и всё. О чём вам печалиться?
– Иди, в таком случае, - сказали ребята Басилу и показали руками на дорогу.
Басил покраснел, ничего не сказал в ответ и затих.
– Слова ничего не стоят, надо этой ночью проведать Овражное, иного выхода нет, - сказал Дебола и пошёл за конями. Ребята все согласились, лишь Басил даже ухом не повёл.
Глава шестая
Стражники разделились на группы и разошлись в разные стороны. Пристав, зайдя в канцелярию, с мрачным видом сел за стол.
– Так, так! Я им покажу где -где Туруханский край. Я им покажу!
Он достал из кармана папиросы, одну сунул в рот и зажёг её.
– Ахберд!
– Я здесь.
– Слышишь! Иди и извести всех. Сегодня будет собрание и пусть к обеду все соберутся.
– Хорошо! Сейчас.
Ахберд резко повернулся и отправился вниз по улице с известием.
Пристав достал из сумки бумаги и начал их внимательно перебирать. "Мои друзья Бибо, Азджериев Казмагомет, Сугаров Кылци. Это те, кто мешает Дзека, Дрису, Гавди и Азджери".
Пристав сунул бумагу в нагрудный карман и стал читать другую бумагу.
– А-а, вот они, вот! Эх, схватить бы их. Загрыз бы их зубами: Цаликов Басил, Микоев Чито, Алаев Сала, Бердиев Дахцико, Галаов Дебола, Андиев Гби, Черенаев Исмел. Эх, где вы сейчас! Хоть бы один из них налоги заплатил, а пусть попробуют не заплатить! Я сегодня всё их имущество конфискую. А-а!
В комнату вошёл Дзека. Пристав спросил его:
– Здравствуй, Дзека. Какие новости?
– Новостей нет, просто пришёл навестить тебя.
– Вот у этих людей какое есть имущество?
– Кроме Басила ни у кого ничего нет.
– Так что с ними делать?
– У них есть по одной корове, надо отобрать.
– А ихние дома?
– Дома никто не купит, все здесь в селе такие же коварные люди, как и они. Да и коров тут не продать, придётся их гнать в другое село.
Пристав заскрипел зубами, и опять сунул бумагу в нагрудный карман.
Вдруг откуда-то донеслось:
– Уа-а-ай, слу-шай-те! Сегодня в полдень будет общее собрание, кто не придёт, тот будет оштрафован, и пусть никто не говорит, что он не слышал!
– Так это же объявление. Вправду будет собрание?
– спросил пристава Дзека.
– Да, - ответил пристав.
Дзека встал и быстро направился домой. Он думал про себя: "Если люди меня здесь застанут, тогда они обозлятся на меня, а мне это зачем?"
С этими размышлениями он вошёл к себе в дом.
Люди начали торопливо собираться, ожидая чего-то.