Шумерские ночи. Том 3
Шрифт:
Креол опустил сложенные лодочками ладони и напился.
Да, здесь водилась птица киннамолг. Повсюду были их гнезда, а в воздухе летали и они сами. Черно-белые, похожие на чаек, но с алыми грудками, волшебные птицы голосили на все лады, встревоженные появлением людей.
И эти вопли оказались услышаны. От одного
— Ба-ба-ба, неужто это сам архимаг Креол, — произнесла она негромко. — Какая неожиданная встреча.
Креол скрестил руки на груди. Ладно, Мей’Кнони жива и ее явно не требуется выручать ни из какой беды. Ладно, он проделал весь этот путь зря.
Они не виделись с прошлого года, но Мей’Кнони ни капельки не изменилась. По-прежнему высокая и стройная, с безупречными чертами лица, она сразу приковала взор Кащея.
— О госпожа моего сердца, я двое суток шагал пешком, чтобы сказать одно слово, и это слово: восхищен! — шагнул вперед он.
— Понизьте голос, — велела Мей’Кнони в ответ. — Лучше молчите. Киннамолг очень пуглив.
— Тебе же нужны только гнезда, — пожал плечами Креол. — Вот они.
— Мне нужны не гнезда. Я пытаюсь понять, откуда киннамолг берет для них материал. И… я уже поняла. Почти.
Креол поглядел с удивлением. Правда, поняла? Многие маги пытались это разгадать.
— Это кора Мирового Древа, Креол, — сказала Мей’Кнони. — Я жду, когда молодые пары сформируются и отправятся за материалом для собственных гнезд. Это случится со дня на день.
— Как мы вовремя, — хмыкнул Креол. — Ты же не против компании?
Мей’Кнони разбила лагерь не на самом берегу озера. В нем, оказывается, жило чудовище, что-то вроде водяного дракона. Днем оно не показывалось, но по ночам выползало на берег и хрустело улитками.
— А почему тогда его надо бояться? — не понял Креол.
— Его не надо бояться, — поморщилась Мей’Кнони. — Его не надо трогать, Креол. Он, может, последний в своем роде. И он пугливый, боится людей и каджи.
В зарослях рогоза зашуршало. Оттуда робко высунулась башка с длиннющими усами и крохотными рожками. Длинный язык с присосками протянулся к стеблю и схватил слизня.
— Невероятно, — сказал Кащей, поглядывая на Мей’Кнони. — Какое прекрасное создание. Я счастлив, что мне выпала удача его здесь увидеть.
— Ага, — кивнул Креол, уходя в другие кусты. — Пойду до ветру.
Мей’Кнони не отказала им в гостеприимстве. Она разделила трапезу и с Креолом, и с Кащеем, и даже с Хубаксисом, хотя вот с ним — без удовольствия. Творить еду она умела прекрасно, это получалось у нее даже лучше, чем у Креола, так что посидели хорошо.
— Кора Мирового Древа, говоришь, — задумчиво молвил Креол, ломая свежую лепешку. — А зачем она тебе?
— Сама пока не знаю, — ответила Мей’Кнони. — Я просто пытаюсь найти что-нибудь интересное… что-нибудь полезное… что-нибудь,
— Зачем? — пожал плечами Креол. — Мы и так молоды.
— Креол, мне пятьдесят четыре, а тебе шестьдесят семь. Мы стареем. Мы не вечно будем живы.
— Стареем?.. Мей, ты выглядишь от силы на тридцать.
— Ну да, а в сотню буду выглядеть на пятьдесят. Или даже на сорок, если смогу усовершенствовать заклинание. Но рано или поздно я все равно превращусь в дряхлую старуху. Я не хочу.
Креол поморщился. Сам он не придавал этому значения — из-за проклятой сделки с Элигором ему все равно нельзя продлевать жизнь дольше определенного. Но… да, почти все маги так или иначе стараются отложить смерть, потому что никому, конечно, не хочется в Кур.
— Эти края напоены магией, — сказала Мей’Кнони. — Киннамолг гнездится здесь, потому что вода в озере волшебная.
— О да, я слышал, — кивнул Кащей, доставая из дорожной сумы мех с вином. — Вот это я приберегал на особый случай, но вряд ли мне еще доведется встретить на пути такую красивую женщину, так что случай воистину особый!.. а в чем волшебство этого озера?
— Если попросить, оно покажет, какой смертью ты умрешь, — тяжело произнесла Мей’Кнони. — Я видела в нем смерть от старости, Креол. Видела себя дряхлой старухой.
Креол и Кащей разом встрепенулись. Им стало интересно. Не сговариваясь, маги зашагали к берегу, благо луна была полная, и озеро отражало все даже лучше, чем днем.
— Озеро-озеро, какой смертью я умру? — жадно спросил Креол, наклонившись над водой.
И… ничего не изменилось. Он по-прежнему видел только свое отражение и больше ничего.
— Пф, волшебное озеро, тоже мне, — фыркнул Креол. — Везде вранье… а ты что-нибудь увидел?
Кащей стоял озадаченный. Он задал вопрос одновременно с Креолом, и, кажется, что-то все-таки увидел, потому что на его лицо легла тень. Богорожденный секунд десять размышлял, а потом сказал:
— Сам не пойму, что я увидел. Чушь какая-то.
Мей’Кнони встретила их понимающей улыбкой и разлитым по чашам вином. Она сказала, что уже года три ищет способ не просто замедлить увядание и оттянуть смерть — это может любой маг! — а остаться молодой навечно, навсегда, до конца времен. Здесь, в лесах Каджети, она экспериментирует с водой из волшебного озера, с древесиной птицы киннамолг, с еще кое-какими редкостями, что встречаются только в этих краях.
— Еще, мне говорили, где-то здесь живет колдунья, что растит яблоки вечной молодости, но ее я отыскать не сумела… — вздохнула магесса.
— Так этому горю я помогу! — оживился Кащей. — Знаю я ту колдунью. Сам к ней путь держал, да не спешил — бабуська она злая да жестокая, людей с костями в котле варит.
— Далеко отсюда? — лениво спросил Креол.
— За день дойдем.
Мей’Кнони нахмурилась. Она не была так легка на подъем и не любила на ходу менять планы, срываться куда-то просто потому, что кто-то что-то сказал.