Шведская сказка

Шкваров Алексей Геннадьевич

– Не мои! – твердо заявил капрал, почти совсем проснувшись и очухавшись, – Мои по хуторам все сидят. А местным ловить рыбу в протоке пограничной воспрещено. И так мест полно.

– Может из Сен Михеля кого на ту сторону послали, а тебя не известили? – осторожно спросил Веселов.

– Такого быть не может. – Покачал головой капрал. – Я б и пристрелить мог бы.

– Много ты настреляешь… - подумал насмешливо. – Как сам порой из лодки не вываливаешься? – но вслух сказал другое:

– Ладно! Мое дело предупредить тебя.

– Угу! – кивнул старый служака. – Сейчас снедь соберу себе, да на пост заступлю. Сам все проверю! –

заявил важно.

Посетив капрала, отправился Веселов в лавку. Куда надо весточку передать.

Днем опять гуляли с Хельгой. На берегу сидели. Посреди протоки маячила одинокая лодка с капралом.

– Проспался! – еще подумал про себя капитан.

Девушка старательно повторяла за Петром русские слова. Коряво иногда получалось. Смеялись вместе.

– Ничего, ничего! – ободрял ее Петр, - Тяжело в учении, легко в бою!

– В каком это бою? – не поняла Хельга.

– Да это я так, к слову, - смутился вдруг Петр. Спохватившись, пояснил. – Так командир один мой всегда говорил, когда мы одни и те же приемы воинские отрабатывали. Ну, там, на горку какую взобраться. Сперва тяжело бывает, с отдышкой, а потом все веселее и веселее.

– А зачем? – все не понимала девушка.

– Ну, в бою пригодиться. Увидишь врага и сразу в атаку! А затем и виктория.

– И давно ты служишь, Пайво? – вдруг грустно спросила Хельга.

– Давно! Почитай с шестнадцати лет. – Простодушно признался Петр.

– А сейчас тебе сколько?

– Тридцать пять.

– Почти двадцать лет! – даже руками всплеснула. – Целая жизнь. Я и на свете столько еще не живу. Мне еще семнадцать! И зачем столько служить в армии? Вон и батюшка мой служит и служит, и дедушка всю жизнь служил. Весь израненный теперь. Почему люди в мире не живут? Скажи, Пайво? Что ты думаешь?

Не знал сейчас Веселов, что ответить. Не мог же сказать он… Выстрел вдруг грянул совсем неподалеку. Петр непроизвольно шагнул вперед, к Хельге, схватил ее и прижал к себе, укрывая, а сам по сторонам, по сторонам. Заметил таки дымок на другой стороне. В леску. А капрала-то не было в лодке. Или на дно залег? Не видать.

Хельга испугалась сильно, на широкой груди у Веселова, как птенец спряталась. Лицо чуть повернула, спросила чуть слышно:

– Что это было?

– Не знаю, Хельга! – а сам глаз не отрывал от берега противоположного, и уводил, уводил девушку за ближайшие деревья. – Прочь, прочь отсюда. Теперь и по нам могут прицелиться. – Думал. Испугался сильно капитан. Не за себя, за Хельгу, конечно. Аж внутри все похолодело, как подумал, что ей могла пуля предназначаться. То что убили капрала, он даже и не сомневался. Пригибаясь и прячась за деревья он быстро вывел ее к усадьбе, строго настрого наказав дома сидеть. Не высовываться!

– А ты, Пайво? – побелевшими от испуга губами спросила.

– А мое дело солдатское! – усмехнулся. – Фу! – подумал, - обошлось!

– Куда ты? – вдруг за руку схватила.

– Не бойся, Хельга, ничего со мной не случиться. – Осторожно освободился, - я только посмотрю и вернусь.

– А вдруг это война?

– А кто ж вас с матушкой тогда защищать будет? – вопросом на вопрос ответил. Девушка опустила голову, молчала.

– Да не война это! – успокаивать начал ее. – Просто кто-то выстрелил. Может наш капрал караульный пьяный был и случайно курок нажал. Вот и громыхнуло.

– Пайво! – вдруг в глаза посмотрела, синевой так и обдала, -

пообещай мне.

– Что Хельга? – сам взволновался.

– Ты будешь осторожен! – смотрела прямо, ответа ждала.

– Обещаю! Обязательно обещаю! – ответил твердо, взгляда не отводя.

– Ну иди тогда! – со вздохом отпустила.

К себе заскочил на мгновение – ружье, да зарядов прихватил. Затем на берег выбрался незаметно. За валуном большим прилег. Внимательно осмотрел противоположную сторону. На первый взгляд никого. Ни одна ветка не шелохнется, птица потревоженная не взлетит. Но что-то подсказывало – есть, есть кто-то на том берегу. За камнем притаившись, пока глазами выискивал, руки сами привычно заряд в ствол вогнали. Отвел курок аккуратненько. Лодка стояла неподвижно посередине протоки, якорем удерживаемая. Лишь струи воды поворачивали ее. То туда, то сюда. Капрала в ней так не было видно. Но шевельнулись ветки на том берегу. Выглядывал кто-то осторожненько. Лишь силуэт человеческий показался, как прицелился тут же Веселов и нажал курок. Грохот выстрела слился с криком раненного.

– Попал! – удовлетворенно подумал капитан. Вдруг мысль пронзила, - а если свои это? Да, нет! – отогнал тут же. Вспомнил, что маеор Кузьмин говорил ему:

– Никаких демонстраций с нашей стороны. Никаких диверсий. Не раздражать шведа! Приказ императорский.

Вдруг по камню, за которым лежал, ка-а-ак жахнуло! Осколки мелкие по лицу царапнули. Хорошо глаза прикрыть успел. За камень отодвинулся. Стреляли-то по нему, заметили знать – догадался. Ну дык правильно, не один же на тот берег переправлялся. За первым выстрелом другой грянул, вреда никакого не причинив. Веселов закричал громко, пусть думают, что попали.

– Перезарядить не успел бы, значит, второй стрелок имеется. – Догадался.

С полчаса лежал не двигаясь, лишь ружье перезарядил. Выждав, снова выглянул осторожно. Оглядел кусты да деревья противоположные. В егерском деле самое наипервейшее наблюдательность, а после прицел верный! Ну вот, и успокоились на той стороне, кустики зашевелились, видно убитым его посчитали. Напрасно. Жаль только одно, а не два ружья-то у него. Глядишь, и обоих сразить можно было. Есть! Высунулся таки! Ну, получай. Грянул выстрел, стон громкий - попал значит. Зашелестела листва на той стороне, зашумели кусты – видать, улепетывал третий.

Теперь темноты дождаться надобно, да на тот берег перемахнуть незаметно. По пути и капрала в лодке проведать. Оно и понятно, что не жилец, но все ж. Пока на берегу сидел, Хельгу вдруг вспомнил. Как испугалась-то… Как сердечко стучало ее, когда обнял, собой от напасти прикрывая. И как посмотрела… И как сказала…

– Обязательно вернись!

Лишь начало смеркать, спустился Петр прямо к воде, внимательно за берегом следя. Разделся, одежду завязал в узелок, ружье с сожалением оставил, лишь нож взял, и шагнул, перекрестившись, в обжегшую холодом воду. Так и поплыл, узелок с вещами держа в одной руке над поверхностью воды, нож зажав зубами, а второй рукой потихоньку подгребая. Медленно, но верно, не обращая внимание на начинавшую сводить одну ногу судорогу, (ножом пришлось уколоть), добрался до лодки, подтянулся на руках, заглянул за борт. На дне, как и догадывался капитан, лежал мертвый капрал. Пуля размозжила ему голову, и ошметки кроваво-серого мозга с кусками костей разбросала по всей лодке. Рядом с телом убитого валялось и несколько уже дохлых рыбин.