Сибирский папа

Терентьева Наталия

– Йор, видишь, как надо говорить – как твоя сестра, а для этого нельзя весь день смотреть в телефоне мультфильмы.

– Слово «нельзя» типа нельзя говорить… – начал было Йорик.

Отец нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Он пытается сказать, что дети требуют запретить все запреты, – засмеялась я. – Точнее этого требуют те люди, которые подговаривают детей во всем мире. Тех детей, у которых есть выход в мировую сеть. А если иметь в виду, что из семи миллиардов людей, живущих на земле,

пользователей сети – два с половиной миллиарда, то можно посчитать, что приблизительно треть всех детей на земле имеет выход в сеть. А точнее, пойманы в эту сеть, да, Йор?

Мой сводный брат посмотрел на меня своими очаровательными глазами и улыбнулся. И я поняла, что он не понимает пока ничего. И подумала, как страшно, что таким наивным детям что-то внушается, а их родители этого не понимают, и это внушение подчас гораздо сильнее и ярче, чем то, что говорят родители за ужином или во время совместных прогулок в воскресенье.

– Есть такое движение в мире, либертарианство… – стала объяснять я. – От слова «либертэ» – свобода…

– Что-то древнее? Из эпохи Просвещения?

– Нет, из эпохи деградации! – засмеялась я. – Просто слово такое, похожее на «викторианство», «гегельянство»… Сторонники либертарианства требуют полной личной свободы, которую они понимают как освобождение от каких бы то ни было предписаний, запретов, мало того, требуют запретить слово «неправильно» или «нет» в общении с детьми. Учителя могут уволить, если он говорит «нет» ребенку, у родителя, запрещающего что-то, ребенка могут отобрать.

– И где это движение особенно активно? – хмыкнул отец. – За океаном?

– Само собой. В некоторых штатах уже иски в суд поданы за то, что учитель ребенку сказал, что он неправильно решил задачу.

– Маразм какой… – покачал головой отец. – Культура – это система ограничений, разве нет?

– Тебе штраф за слово «нет»! – засмеялась я.

Отец свернул на проселочную дорогу.

– Мне иногда кажется, – продолжил он, – что на самом деле на Земле существует какая-то тайная и мощная организация, которая хочет волевым и интеллектуальным усилием нескольких людей повернуть движение цивилизации в какую-то другую сторону.

– Или сократить количество человечества, которого стало слишком много, – добавила я. – Количество населения на Земле достигло критической массы, и кто-то озадачился тем, чтобы резко сократить это количество. Стоит же загадочная стела в американском штате Джорджия с десятью заповедью миропорядка, первая из которых гласит: «Пусть население планеты не превышает пятьсот миллионов человек». Кто это написал? Что он имеет в виду? Глобальную войну? В каком виде она будет вестись? Или она уже ведется? Тихо, в бактериологических лабораториях… Мы как раз… – Я замолчала.

Я хотела сказать, что мы с родителями это недавно обсуждали

и пришли к неожиданному выводу – все складывается в логичную цепочку. Но я не стала говорить отцу о родителях. Тем более ему кто-то позвонил, и он неожиданно очень нервно ответил:

– Да почему?! Откуда такие цифры? Опять? Не может быть, проверь. Что за ерунда! Ольге позвони.

Отец некоторое время молчал, смотрел на дорогу, которая становилась все хуже и хуже. Дорога свернула в негустой пролесок, за которым было поле, а на краю его виднелась деревня. Он явно что-то обдумывал, потом, словно что-то смахнув с лица, весело продолжил:

– Так что там у нас насчет тайных рептилоидов, которые хотят захватить мир и править им по своему усмотрению? Что об этом скажет Йорик? Наверняка видел в сети больше нашего, да, Машенька? И путает реальность с вымыслом. Это такая проблема, к слову… Йор, о тебе говорю!.. Он смотрит всё подряд, и у него в голове все перемешано. Мы с Ольгой думали – не запретить ли вообще ему смотреть бесконтрольно, но как? Выпадет из социума. Все же смотрят, а он будет белой вороной. Не знаю, проблема.

– У китайцев свой Интернет… – проговорила я. – У них другой контент.

– Так у всех же! А не у одного Йорика. Скоро подъезжаем, кстати.

– Ты будешь у нас жить? – спросил меня Йорик, когда мы вышли из машины.

Я потрепала мальчика по голове, обнаружив, что у него очень приятные, мягкие волосы, на ощупь похожие на мои. Чудеса родства.

– Посмотрим, – сказала я. – Может быть, иногда.

– Я хочу, чтобы всегда.

Я не успела ответить, потому что из дома нам навстречу к калитке вышел человек, я поняла, что это художник Николай. Он обрадовано всплеснул руками.

– Толя!.. Какими судьбами! Да еще и с детьми!

– Познакомься, это моя старшая дочь, Машенька, из Москвы.

– Ты не говорил…

Отец усмехнулся.

– Вот, не говорил, теперь говорю.

– Да как похожи… – Николай цепким, но доброжелательным взглядом рассматривал мое лицо. – И внешне, и чем-то внутренним… Проходите! У меня для Йора сюрприз. Иди сюда!

Николай повел мальчика в сторону, где под раскидистым деревом стояла большая коробка, а в ней сидела кошка с несколькими разноцветными котятами.

– Вот, прибилась. Пришла, всё в глаза два дня смотрела, а потом зашла в дом, залезла в диван и там родила.

– Пап, возьмем котенка? – Йорик попытался погладить пушистых котят.

– Конечно, почему нет? Что вот только собака Маруся нам скажет. Надо с ней поговорить!

– У нас дома живут кошка и собака, очень дружно, и кот – главный, – заметила я.

Николай улыбнулся.

– Биология или нет… география, да? Учишься в вузе?

– География, – удивилась я. – А откуда вы знаете?