Сибирский папа
Шрифт:
Ко мне подошел Йорик, который стоял всё время где-то позади.
– Показать вам мою коллекцию?
Так, мальчик тоже коллекционер. Не только отец – наш общий отец… Странное чувство.
– Да, сходите наверх, – обрадовался отец.
Дома он выглядел немного суетливо, как будто потерял свою абсолютную уверенность и невозмутимое спокойствие. Почему? Или просто ему так же неловко, как мне? А почему так недоброжелательна жена отца? Ведь она знала о моем существовании. Что может ее беспокоить? Что отец вдруг решит со мной дружить, что я стану у них жить или буду просить у него денег?
Йорик неожиданно взял меня за руку на лестнице и молча повел наверх. Чувствуя в своей ладони маленькую руку своего сводного брата, я перестала думать о недоброжелательности его матери. Чувство на самом деле удивительное.
Комната Йорика была большая, неуютная, разделенная пополам белой этажеркой-перегородкой с пола до потолка. На этажерке стояли крохотные кораблики и… еще кораблики и еще… штук… пятьсот, если не больше.
– Вот, – гордо сказал Йорик, – смотрите. Это я всё собрал.
– А пыль кто вытирает с них? – спросила я.
Мальчик внимательно посмотрел на меня огромными синими глазами. Какой удивительный цвет, интересно, останутся они такими или поменяются? Ни у отца, ни у его жены таких глаз нет.
– У нас убирается Лола, – сказал он. – А раньше убиралась Мадина. Посмотрите, вот это я купил в Японии.
Он стал, как взрослый, подражая, по всей видимости, отцу-коллекционеру, показывать мне модели кораблей и рассказывать, где он купил их.
– А в школе как? – спросила я. – Оценки какие?
Мальчик пожал плечами.
– Хорошие.
Мне, совершенно неожиданно, очень захотелось задраться к этому очаровательному несмысленышу, но я попыталась сдержаться. Приехала я зря, сил у меня ни на что и ни на кого сегодня больше нет, больше всего я хочу лечь и тут же уснуть, а коллекция корабликов – полный бред, мусор.
– Это всё засоряет землю, понимаешь? Твои глупые игрушки. Их делают люди, чтобы получить деньги. Коллекционирование – это бред. Это всё мусор.
Мальчик, не понимая, хлопал глазами.
– Мусор? – переспросил он. – Они чистые.
– Мусор, мусор! Всё, чем набит ваш дом – мусор! Ладно, пошли, всё равно ты ничего не понимаешь!
Я резко повернулась и вышла из комнаты. Зачем я приехала в этот мещанский дом? Я не знаю. Дом моего родного отца. Как звучит-то…
Мы молча спустились по лестнице. Я успела увидеть, что отец и его жена о чем-то тихо, склонившись головами друг к другу, переговаривались в углу большой кухни, находившейся рядом с гостиной и отделенной от нее высокой барной стойкой из светлого дерева. Если бы здесь не было столько лишних вещей, возможно, дом бы был красивым. Но мое сердце эколога просто не выдерживает, когда я смотрю на лишние, ненужные, бессмысленные украшения, их в десятки раз больше, чем нужно, чтобы на самом деле украсить свой дом, в таком количестве это не украшает, а обезображивает.
– Что ты такая хмурая? – спросил отец.
Я промолчала. Какой смысл это ему объяснять?
– Ладно, садись, – он неопределенно махнул рукой. – Выпьем чаю, расскажешь, как ты живешь.
Дома он был совершенно другой. Как будто вдруг резко отдалился. Или это мне кажется, потому что я устала, хочу спать,
– Я поеду в гостиницу, – сказала я.
Отец внимательно посмотрел на меня.
– Ну-ка, пойдем, поговорим.
Во-первых, не надо мне говорить «ну-ка», во-вторых, я всё как-то вообще не так себе представляла. Мне и в голову не приходило, что он богатый – почему не приходило, не знаю, но это многое меняет, наверное… Или я уже совсем ничего не понимаю.
Я молча прошла за ним в дальний угол огромной гостиной. Мне показалось, что углов в ней гораздо больше, чем четыре. За мной неожиданно увязался Йорик, опять взял меня за руку.
– Йор, подожди немного, – попросил отец.
Я посмотрела на мальчика.
– Она сказала, что я собираю мусор, – пожаловался он отцу, крепко держа меня за руку.
– Тысячи корабликов, – пояснила я.
– Шестьсот тридцать восемь, – поправил меня Йорик.
– Я рада, что ты так хорошо говоришь для своего возраста и так хорошо считаешь, но это засорение земли, понимаешь?
Отец улыбался, как будто мы говорили о чем-то очень хорошем.
– А я? – спросил он. – Тоже мусорщик?
– Мусорщики убирают мусор, а вы тащите его себе в дом.
– Я произведения искусства собираю, Машенька, – мягко сказал отец, и мне стало чуть неловко. Если бы он спорил, ругался, мне бы было легче.
– Здесь не всё произведения искусства, – упрямо ответила я.
– Ты не уедешь сегодня? – Йорик смотрел на меня с восхищением, смысла которого я не понимала.
– Ты понравилась Марусе, ты понравилась Йорику, ты понравилась мне… – проговорил отец. – Зачем же тебе уезжать? Пожалуйста, ночуй у нас. Наверху есть прекрасная комната, белая комната для гостей, в ней никогда никто не спал. У нас вообще гостей не так много бывает.
– Почему?
Отец пожал плечами.
– Собираемся где-то в другом месте. Ольга любит путешествия. А я не люблю, когда дом наводняется чужими людьми. Пошли, – он взял меня за руку, крепко и спокойно, и повел на кухню.
Мы уселись там – хорошо, что не на кожаном диване! – за большим прямоугольным столом из выбеленного дерева. На кухне было чуть уютнее, но тоже всё было увешано, уставлено каким-то фигурками, расписными тарелочками, картинами, даже гербами.
Я мысленно отправила всё в утилизатор, универсальный, который переработает всё ненужное и вредное в… чистую воду, скажем, или в энергию. И отхлебнула негорячий чай.
– Ешьте, я сегодня купила в… – Ольга произнесла какое-то иностранное название, подвигая ко мне корзиночку с витыми ватрушками. – Вы простите, Маша, что я так напряженно вас приняла. У меня сегодня не очень со здоровьем, к вам не относится. – Она опять улыбнулась.
Родители учили меня за словами, которые говорят люди, слышать настоящий смысл, то, что они на самом деле хотят сказать. Некоторые просто не умеют выражаться искренне, некоторые не хотят, считают, что всегда надо быть в маске и в форме… Учили когда-то давно, когда я была совсем маленькой, я этого не помню, но я же откуда-то это знаю. Возможно, этому учила бабушка, у которой я проводила четверть года и приезжала «другой», как всегда смеялись родители.