Сицилианская защита
Шрифт:
Но она не стала дожидаться, пока дойдет до этого, быстренько убрала со стола и включила телевизор.
– До кинофильма еще много времени,- отметил я.
Она достала из шкафа школьную тетрадку и кинула на стол. Раздражающе застрекотал телевизор. Асмик уселась за стол и улыбнулась мне.
– Наши девушки хотят с тобой познакомиться, - как бы между прочим проговорил я, поискав глазами, куда бы стряхнуть пепел.
– Какие девушки?
– поинтересовалась Лсмик, - Из нашей лаборатории. Даже приглашали на концерт Гоар Гаспарян.
–
– небрежно бросила Асмик.
Я растерялся.
– Ну, как так?.. А ты?
– Неужто они и меня пригласили?
– Конечно!..
После небольшой паузы в комнате зазвучал замечательный вальс из кинофильма "Мост Ватерлоо". Я знаю этот вальс еще с детства. Бабушка моя была протестанткой, хотя в молодости и не верила в бога. Состарившись, тикин Нурица Аджи-Гаспарян, некогда светская дама, решила, что это весьма удобно верить в бога, который где-то в небесах, столь далекий, сколь и безопасный. Сиживая по утрам на балконе, она дребезжащим голосом рьяно гнусавила молитвы. Мне особенно запомнилась одна из ее мелодий. По-моему, именно она была позднее использована англичанами для вальса к их кинофильму...
– Я отказался от концерта, но обещал при первой же возможности вас познакомить.
– Меня такие знакомства не интересуют.
На голубом экране появились двое.
– А какие интересуют?
– спросил я и кинул окурок сигареты в форточку.
– Не мешай мне,- отмахнувшись, сказала Асмик.
– А что ты делаешь? Чему я мешаю?
– Ах да! Ты ведь еще не знаешь. Занимаюсь английским. По телевидению. Сегодня третий урок. Не мешай, ладно? Поди пока к Вагану. Он сегодня уже несколько раз тебя спрашивал. Пока вы будете пить кофе, урок кончится.
Я вышел из комнаты.
На кухне Ваган мыл посуду. Это было для меня ново и немного странно.
– А тебе даже идет,- съехидничал я.-Уйди с завода, наймись в судомойки. В какой-нибудь ресторан.
– Последний месяц, - сказал он.
– Понимаешь?
– Нет, я серьезно. Тебе очень идет этот фартук.
– Сейчас Арус не должна делать ничего тяжелого,сказал Ваган.
– Врачи так велят.
Он втолковывал мне это терпеливо и вовсе не сердясь.
Я поднялся. Как-то вдруг расхотелось дурачиться, и даже, наоборот, в душе заскреблась зависть к нему.
Да, да. Я завидовал Вагану.
А он, ополоснув тарелки, выстроил их на сушилке, вытер мокрые руки и сказал:
– Выпьем по чашечке?
Ваган снял фартук, повесил его на гвоздь.
– Выпьем, - согласился я.- Но с условием: чашки изпод кофе мыть буду я.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– Знаешь, за что мы получаем зарплату?
– спросила Седа. И, не дожидаясь ответа, продолжала: - Чтобы в конце года выдать некую цифру, необходимый показатель.
Я не оспорил ее мнения и не согласился с ним. Просто промолчал.
– И если удастся с грехом пополам "натянуть" этот показатель, то уже никто не
– Скоро начнем мои опыты, - словно бы не слушая ее, проговорил я.- Ты не изменила решения? Будешь помогать?
– У нас нет даже обыкновенного холодильника, - сказала Седа.- А помнишь, заместитель директора из двухсотлитрового полнехонького баллона отпустил вместо ста кубиков только восемьдесят? И еще уговаривал поставить опыт на восьмидесяти, а расчеты вести на сто. Химии не знает. И нас это не беспокоит. Кстати, и никого не беспокоит.
– Ты, я вижу, совсем отказалась от мысли работать, вместе, разочарованно заметил я.
– Я?.. Я не отказалась. Но какой из этого будет толк? Чем больше мы сейчас настроимся, тем сильнее будет разочарование потом.
– Напрасно ты распаляешься, Седа, - усталым голосом сказал я.Напрасно.
– Скажи, а почему ты все молчишь?
– Седа повысила голос. Я тревожно огляделся. Мы были одни в лаборатории.Отдаешь ли ты хотя бы себе отчет, за что мы получаем зарплату?
– Вот не думал, что ты такая злюка, Седа, - признался я.
Лицо ее горело, грудь беспокойно вздымалась под белым халатом.
– Нет у меня таких способностей, чтобы думать о новом и более выгодном методе получения полимеров, - сказала она, сев на белый табурет.- Знаешь, сколько лет я работаю в этой лаборатории? И у меня ни разу даже не мелькнула мысль сделать или хотя бы подумать над чем-нибудь таким, что от меня не требуется! Наверное, потому, что у меня нет фантазии, может быть, смелости, а точнее, нет способностей.
Я засунул руки в карманы халата и стал ходить взад и вперед между столиками. И неожиданно подумал, что эту привычку, вероятно, унаследовал от химика Акопа Терзяна. И улыбнулся.
– Что ты смеешься?
– еще пуще распалилась Седа.
– Я не смеюсь, улыбаюсь.
– Ты вечно улыбаешься и никогда не возмущаешься, не беспокоишься. Так жить невозможно, - сказала Седа.
– Почему же?.. Возможно.
– И ты всегда так жил?..
Я не ответил.
– Так жить невозможно, - повторила Седа.
– Больше невозможно.
– Нам нужен жидкий азот,- сказал я.-Сможем достать?
– Ты окончательно отказался от лучей?
– спросила Седа.
– Это модно. И...
– Что "и"?..
– Ничего, - замялся я.
Недавно я прочитал статью о том, что сотрудник одного из научно-исследовательских институтов, облучая рентгеновскими лучами мономер, заболел лучевой болезнью. Два месяца врачи бились за его жизнь и спасли. Пришлось сделать пересадку костного мозга. Целая армия людей вызвалась в доноры. Не только друзья и близкие, незнакомые приходили предложить свою помощь. Но выбрали лишь двоих, так как при этом непременно должны совпадать какие-то особенности организма, а у больного их было много.