Сигнал бедствия

Милютин Сергей Витальевич

– Он отнял у меня самое главное - меня саму, - прошептала Имельда.

Несоответствие слов и интонации сбивало Рожина с толку. Казалось, будто человек перед ним декламирует текст кого-то другого, не понимая смысла. Как если бы настоящая Имельда пыталась докричаться до внешнего мира изнутри оболочки с безнадежно сбившейся программой.

– Я ненавижу коммы, космические корабли, прогулочные флаеры, общепланетную Сеть, систему межзвездной коммуникации, фудсинтезаторы, нанофауну, города, книги, одежду, человеческий язык. Я отказалась от всего, чтобы оказаться подальше

от всего этого.

– И ошиблись, - с непонятной самому жестокостью вдруг перебил Рожин, - Эта долина - рукотворна. Она - плод целенаправленной разумной деятельности. Как это кресло, на котором я сижу. Так считает Корнелиус, так думает Джонс. Клаус, по-видимому, тоже. Вам некуда бежать от искусственного мира. Это иллюзия.

– Пусть иллюзия, Серж Рожен, - опять закружившись на месте, пропела Имельда, - Она - последнее, что у меня есть. Я просто хотела сказать Вам, потому что Вы можете понять лучше других. Я увидела кое-что страшное, после чего и уговорила Патти выгнать Элиса.

– Что же?

– Элис пытался надеть комм на формика.

Кто-то внутри Рожина громко хмыкнул, потом заржал в голос. Рожин согнулся пополам от сдерживаемого приступа хохота.

– Это так смешно, Вы не находите. Но чего Вы от меня хотите?

– Его не должно быть здесь. Сделайте так, чтобы его не было, Серж Рожен. Он - Ариман, вторгшийся в совершенный мир и осквернивший его соблазном разума. Злое божество.

Серж инстинктивно отвернулся, прикрыв глаза рукой, будто ему в лицо плеснули кипятком.

– Стоп-стоп-стоп, не надо меня гипнотизировать, или что Вы там делаете. Объясните сначала, зачем Вам...

– Не надо ничего объяснять и выяснять. Просто Вы должны распутать этот клубок, Серж Рожен, - тихо прошелестела девушка, - Возьмите.

Девушка закружилась, быстро удаляясь. Рожин разжал кулак и увидел там нечто, напоминающее пучок карбоновых жгутов. Серж не успел моргнуть глазом, как в руках у него оказалась большая черная сеть. В темноте при свете звезд метрах в пятнадцать от него еле различимо белело удаляющееся пятно с нечеткими очертаниями обнаженного девичьего тела.

Рожин отшвырнул сеть в сторону, бросился за девушкой и чуть не врезался башкой в дерево. Отпрянув, увидел на стволе участок с ободранной корой, контуром напоминающий женский силуэт.

'Не птица и не насекомое. Паучиха она' - подумал Серж. Выкрикнул в гущу леса:

– Здесь каждую ночь чертовщина творится?

– Куда ты бежишь?

Рожин вздрогнул, обернулся. Рядом на дорожке стояла Мадлен в коротком темном платье с открытыми бледными плечами и бедрами. В полутьме ее лицо выглядело невероятно притягательно и загадочно, в сознании Рожина смешиваясь с другим - только что виденным.

– К Элису, мне надо с ним поговорить, - пробормотал контрабандист и сам удивился своим словам.

Глаза Мадлен приблизилось. В них читалось участие и беспокойство.

– Ты плохо выглядишь, Серж Рожен. Что случилось?

Серж почувствовал слабость, оперся рукой на ствол, другой схватился на лоб.

– Не знаю. Сюда только что приходила Имельда. Она меня заморочила, околдовала. Сначала заставила рассказать

про себя всю подноготную, а потом пыталась что-то в голову засунуть. Или уже засунула. Самое ужасное, что я даже не знаю, что именно.

Мадлен пожала плечами.

– Имельда - аристократка. Ее с раннего детства учили подчинять людей своей воле, заставлять делать, что ей надо. Это у них как рефлекс.

– Ну и что теперь делать?
– растерянно спросил Серж, - Есть какое-то средство от этого?

– Разве ты не знаешь?
– удивилась Мадлен, - То же, что и всегда - любовь.

***

Серж очнулся от звука бульков - буль-буль-буль. Обнаружил себя в кресле пилота на катере. Обернулся - на местах командира и запасного пилота сидели потные и голые по пояс номинант на Нобелевскую премию писатель Корнелиус и доктор медицины Клаус и разливали из огромной бутыли коричневый самогон.

'Когда мы успели взлететь?' - удивился Рожин, - 'И почему они тут, а Элиса нет?'

– Да здесь он, - писатель ободряюще подмигнул, - Все наши - здесь.

Серж скосил глаза: по стене рубки, попирая здравый смысл и искусственную гравитацию, танцевала восьминогая Имельда с лицом Мадлен и пылающими ледяным огнем глазами. Рожин зажмурился.

– Элис, - закричал он, - Объясните, что происходит! Почему они летят с нами?

– Я забрал их с собой, чтобы дать формикам создать свой мир, - гордо ответил Джонс, как ростровая фигура по пояс высунувшись из навигационного экрана.

– Мартышковый мир! Муравьишковый мир!
– глумливо закашлялся возникший из кубрика Келли. Ветеран покачнулся, ухватился за косяк, нагнул голову и Рожин увидел, что неизменная панама прибита к макушке огромным гвоздем.

– Как можно презирать тех, за чей счет живешь?
– извиваясь в трескающемся экране, завыл Джонс, заламывая руки.

– Ахахаха!
– безумно расхохоталась танцовщица и рухнула на пол, смяв крылья.

– Да только так и можно, мой друг, - задумчиво пробормотал Клаус, утирая обильный пот со лба, - Только так, - поднял кувшин над собой, запрокинул голову и разинул рот. В глотку Клауса полился бесконечный коричневый поток с одуряющим запахом сомы. Доктор начал стремительно надуваться, превратился в шар, вывалился из кресла и укатился в кубрик, по пути сбив и увлекая за собой механика.

– Мы - единственный разум этого мира!
– оперным басом пророкотал Корнелиус, - Другого нет и не будет!

'Единственный разум? Другого не будет?' Сержа охватила паника, он попытался встать, но перегрузка вдавила его в сиденье. Гул и сирена врезали по барабанным перепонкам. Мертвый голос бесстрастно затянул:

– Корабль не готов к прыжку. Для продолжения операции наденьте пилотный комм и дайте подтверждение экстренной ситуации. Корабль не готов к прыжку...

Голова Корнелиуса внезапно превратилась в огромный комм. Он медленно поднялся со своего места и, вытянув вперед скрюченные пальцы, двинулся к Сержу. Катер тряхнуло. Рожин неожиданно легко вырвался из кресла, но появившиеся из ниоткуда дюжие десантники в закрытых шлемах повисли на нем, силой усаживая обратно.