Сильная и независимая
Шрифт:
Голос Стаськи сочится энтузиазмом. Ее шальная кипучая энергия несется по радиоволнам мне в ухо, подпитывая разряженную в ноль встречей с детьми батарейку.
— Ну, не знаю, Стась. Я на таком уровне никогда не работала. Презентация… Бизнес-план. У меня от одних этих слов мороз по коже.
— Да это вообще не проблема, что ты! У меня ведь уже давно все готово. Может, встретимся? Еще раз посмотришь мои наработки, предложишь свои идеи…
— Ну, заезжай, чего уж. Я буду дома минут через сорок.
Я успеваю вымыть руки и заказать доставку продуктов, когда домофон оживает.
— Привет! А вот и я. Это тебе!
— Цветы? Стаська… —
— Просто порадовать.
— Тебе удалось. Проходи в кухню. Сейчас принесут ужин…
На самом деле Стаська напрасно думает, что я не уделила должного внимания ее предложению. Я много о нем размышляла. Пусть в тот момент ее проект казался мне скорее несбыточной мечтой, это не мешало мне его продумать, вплоть мелочей. Девчонкой я училась в художественной школе и имела большую намеренность, так что я сосредоточилась на дизайне и упаковке. А мой огромный опыт ведения соцсетей стал неплохим подспорьем в плане разработки стратегии продвижения. И вроде бы я проделала большую работу, но на фоне разработки рецептуры, организации производства и налаживания сбыта это казалось сущей мелочью. Ни о каком равноправном партнерстве в такой ситуации и речи не могло быть…
— Юль, — щелкает пальцами Стаська. — Ты в порядке?
— Нет! Кажется, у меня паническая атака. Как подумаю, сколько головняков на повестке…
— Так это же хорошо. Отвлечешься от жизненных перипетий.
— Наверное.
— Значит, ты в деле?
— Ага. Но страшно, аж дух захватывает. — Взгляд задерживается на часах, глаза округляются: — Вот это мы засиделись, Стаська!
— То ли еще будет. Привыкай. В ближайшие полгода это станет нашим привычным режимом.
— Почему полгода?
— Потому что именно этот срок я нам отвожу на то, чтобы выйти на рынок с базовыми продуктами.
— А ничего больше ты не придумала? — возмущаюсь я. — Это же нереально.
— Посмотрим. Папа говорит, что перед собой надо ставить или амбициозные задачи, или не ставить их вовсе.
— Я твоего папу заранее боюсь. Спасибо. Удружила.
— Так ты прозвонишь своих поставщиков?
— Конечно. Я ручаюсь за этих ребят.
Утыкаюсь в телефон, чтобы проверить, не потеряла ли контакты супружеской пары, на производстве у которой мне однажды довелось побывать, и спотыкаюсь на сообщении с незнакомого номера. Безо всякой задней мысли щелкаю на иконку и застываю с открытым ртом, потому что вместо сообщения там фотка блондинчика из спортзала. Весьма порнографическая, надо сказать, фотка. Твою ж мать! Вот это детки пошли, а! Одна мощная ручища держит телефон, вторая наяривает весьма недетский, блин… ну вы поняли. Все та же нахальная улыбочка — знает ведь, что хорош, и нагло этим пользуется. Гаденыш.
«Я, конечно, понимаю, что наглость бесплатна, но ты не охуевай», — строчу, хотя, наверное, было бы правильнее его тупо заблокировать. — «Если узнаю, что ты взял мой номер в клубе — подам на них в суд».
— Юль, ты меня слышишь вообще? — окликает меня Стаська.
— Да. Прости. Что ты сказала?
Глава 6
— У меня отличные новости! — кричит в трубку Алка. — Нам назначили предварительное заседание. На восьмое.
— Супер, — мямлю я, перестраиваясь в правый ряд.
— А что с энтузиазмом, Юль?
Вздыхаю. Ответить мне нечего. За последние десять дней я пережила все стадии шока.
— Я все думаю, Ал, может, мы поспешили?
Малодушное замечание, я в курсе. Поэтому мой голос звучит непривычно робко, я бы даже сказала — заискивающе. Будь на месте Алки кто угодно другой, мне бы было легче. Но Рындина — кремень. Рындина — суперженщина. Такой признаваться в своей слабости сложно. Но еще сложнее поддерживать видимость, что я не сдулась, как дырявый гелиевый шар.
— Нет, — после затянувшейся паузы отметает мои сомнения прочь подруга.
— Нет?
— Нет. Эта тварь уже постит фоточки с твоим мужем, так о какой спешке речь?
— Я не знала… — шепчу растерянно.
— Еще бы. Ты же у нас выше этого.
— Ага! На кой мне подробности, правда?
— Конечно, — пыхтит сигареткой Алла. И тут же, противореча сама себе, интересуется: — Дать пароль от моей фейковой странички?
— Да! — выпаливаю я.
— Лови. Только, Юль, давай без драмы?
— Постараюсь.
То, что у Рындиной есть фейковая страничка в инсте — факт давно известный. Алка утверждает, что соцсети — отличное подспорье в ее работе. Через них можно получить любые данные, найти фото даже самой непубличной личности и вычислить ее местоположение, а по схожим ракурсам на опубликованных разными людьми снимках сопоставить, кто и с кем сейчас спит, или против кого дружит. Такие расследования — важная часть работы, когда ты юрист в сфере семейного права.
Ну, здравствуй, Лена-ноготочки-Любавино.
Подпрыгивая от нетерпения, с трудом нахожу место для парковки и, наконец, открываю сторис Эдиковой выдры. Ну-у-у… Стандартный набор. Видно, что до развода Моисеев не хочет светиться с другой бабой, но, как и всякий влюбленный дебил, ведется, когда она фотографирует то их лежащие на торпеде руки, то его затылок, который я бы узнала из тысячи… А вот и нескромный букетик «от Э…». Следом — снимок девицы в ресторане. В ее лапках с короткими толстоватыми пальцами — его рука. Рука, держась за которую, я планировала и дальше идти по жизни. Не судьба, да… И черт с ним! Это еще как-то можно пережить. Но то, что игре сыновей Эдик предпочел встречу с любовницей… А как врал, мудак, а?! Как врал! «У меня налоговая проверка», — говорил. — «Я не могу, Юль. Давай, вы как-нибудь сами».
Злость подкатывает к глотке и требует выхода. Разлогиниваюсь, на эмоциях открываю журнал вызовов, но, слава богу, вовремя прихожу в чувство и, отвесив себе мысленную затрещину, выскакиваю на свежий воздух остыть.
Нет-нет! Они не дождутся ни моих истерик, ни, тем более, униженных просьб…
Решительно иду к арене ледового. Сливаюсь с толпой других родителей и пришедшей поглазеть на игру детворы. До начала пять минут. А мне еще предстоит найти свое место.
Я отбитый на всю голову болельщик. Это при том, что хоккей, как таковой, меня вообще не интересует. Но когда на лед выходят мои сыновья, во мне просыпается одержимость. Я свищу, топаю ногами, срывая горло, ору кричалки и размахиваю шарфиком в цветах нашей команды. Обычно это вдохновляет мальчишек, но сегодня что-то идет не так. Сыновья играют из рук вон плохо. Серый и вовсе срывается, отлупив клюшкой какого-то бедолагу. В ужасе прикрываю ладонью рот. Трибуны гудят. Сережу удаляют. Тренер злится. Впрочем, как и остальные ребята.