Сингулярность Смерти
Шрифт:
Здание начинало рушиться. Вспышки огня, треск металла — всё смешивалось в одну огромную какофонию разрушений. В это мгновение он не ощущал себя живым. Он был машиной. Машиной для уничтожения. Он не видел их лиц, не чувствовал их страха. Он не испытывал ни боли, ни жалости. Его сердце было пустым, его душа разрушена. Все, что оставалось — это месть.
Брось-брось-брось-брось — видеть то, что впереди.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Все-все-все-все — от нее сойдут с ума,
И отпуска нет на войне!
Он вырвался на улицу. Снова была ночь.
Его шаги были теперь медленными. Его тело, казалось, теряло силы. Он стал осознавать, что вся эта война, вся эта кровь, все эти смерти не дадут ему того, что он искал. Он не вернёт её. Он не вернёт её смертью врагов. Он не вернёт её ничем. В его сознании начали возникать новые вопросы, новые размышления. Он начал понимать, что месть не заполнит пустоту. Месть не вернёт тех, кого мы потеряли.
Ты-ты-ты-ты — пробуй думать о другом,
Бог-мой-дай-сил — обезуметь не совсем!
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
И отпуска нет на войне!
Он остановился посреди разрушенной улицы. В его глазах были отражения огня, пламени, разрушений. Но теперь эти отражения казались ему пустыми. Он осознавал, что его месть — это не конец. Это только начало. Начало пути, который не приведёт его к спасению.
Он опустил оружие. Его руки были тяжёлыми, но он знал, что его душа уже не принадлежит ему. Всё, что осталось, — это пустота. Пустота, которую он не мог заполнить ничем. Тот, кто он был, больше не существовал. Теперь оставался только тот, кто был готов убивать, чтобы не чувствовать. Но даже эта война не дала ему ответов.
Местью он ничего не исправит. Но это было всё, что он мог сделать.
Глитч стал монстром. Он не знал, когда это случилось, когда последняя черта человеческого, что оставалась в нём, исчезла. Когда-то он был хакером, искателем правды, расследующим загадочные смерти. Но теперь... он стал частью этой ужасной машины войны. Бессердечный, безжалостный. Он ощущал, как его разум и тело превращаются в орудие разрушения. Война забрала у него всё, что он когда-то знал о жизни.
Он шагал среди разрушенных улиц, обгорелых домов и тел, разлагающихся на поле боя. В его глазах не было ничего, кроме холода. Все, что он когда-то любил и о чём мечтал, было уничтожено. Зоя была мертва. И это не было просто потерей — это было, как потерять не только человека, но и часть самого себя. Но смерть Зои не стала концом для него. Это было начало его трансформации.
Ему доверили отряд. Сначала он сомневался. Он не хотел быть ответственным за жизни других. Но тут война вступила в свои права. И Глитч с каждым днём становился всё более жестоким. Всё, что он знал — это уничтожение врага. И с каждым выстрелом, с каждым нападением на противника, он ощущал, как его старое "я" исчезает. Он больше не думал о жизнях, он не думал о потере, не думал о своих товарищах. Они были просто инструментами, которыми он пользовался.
Но однажды, среди руин, он оказался среди своей команды. Обычная операция, казалось бы. За ними шли танки, авиация, всё было как обычно. Но всё изменилось,
Он видел, как умирают его товарищи. Как их тела сжимаются от боли, как их глаза наполняются ужасом и последней молящейся надеждой. Но для него это было лишь частью игры. Он был солдатом, и его задача была одна — убить.
В последние моменты боя, когда оставшиеся члены отряда уже падали, Глитч, раненый, контуженный, и с разбитым лицом, полз к врагу. Он был один. Все умерли. Остался только он. Он почти не мог двигаться, его тело было изранено, но в его голове было только одно — месть. Он не знал, как, но он выжил. И он добрался до лагеря. Он полз два дня, полз через поле, как труп, израненный, без чувств, без мыслей, но только с одной целью — выжить.
Тогда, когда его всё-таки привезли в лагерь, он едва мог стоять на ногах. Его тело было потрёпанным, его лицо было покрыто пылью, кровью, и его глаза... они были пустыми. Больше не было Глитча, которого они знали. Он не был тем, кто мог с ними разговаривать. Он был просто убийцей. Машиной для мести.
В лагере ему дали новое задание. Но теперь его глаза не видели людей вокруг. Он не помнил их имён. Он не видел лиц своих соратников. Всё исчезло. Война забрала у него всё.
Каждый день был как последний. Каждый шаг был шагом в пропасть. Каждый выстрел был лишь эхом его прошлого. Он не мог вернуться. Он не мог остановиться. Война поглотила его. Весь мир стал для него лишь полем боя. Всё, что когда-то было, исчезло, растворилось в дыму и крови.
Глитч стал не просто солдатом. Он стал машиной, предназначенной для одного: мести. Все, что было раньше, исчезло. Эмоции — были ли они когда-то? Он не знал. Он не чувствовал. С каждым днём, с каждым выстрелом он всё дальше уходил от того, что когда-то называл собой. Война отняла у него не только Зою, но и последнюю искру человечности.
Однажды, в очередной операции, он оказался на том самом поле, где ему нужно было нейтрализовать врага. Они прорвались через линию обороны и пошли дальше. Впереди были разрушенные здания, старые бетонные укрепления. Обычное поле боя, обычная операция.
Но вдруг, когда они уже продвигались дальше, Глитч заметил группу людей. Они были юными, едва ли больше подростков. Глитч почувствовал, как что-то ёкнуло внутри, но это было так быстро, что он не успел осознать. Все было как всегда — война, враги, убивать. И эти дети были врагами. Они держали оружие, смотрели на них с опаской, скрывались среди руин.
"Они не могут быть детьми", — сказал себе Глитч. "Они часть врага. Они представляют угрозу."
И его команда двинулась вперёд, не задумываясь. Они продолжали преследовать цель, не считая их настоящими людьми. Глитч, не раздумывая, пошёл первым. Стрельба началась молниеносно. Он не смотрел им в глаза. Он не видел их страха, не слышал их крики. Он просто сжался, держа оружие, и на автомате начал уничтожать.