Синтез (Synthesis)
Шрифт:
— Посмотрим, получится ли добавить к вашему списку еще одно слово. «Шерлок», — она повторяет его имя, играя со звуками. — «ШЕР-лок. Шер-ЛОК. ШЕЕерЛок». Вот так.
Следующие десять минут она снова и снова произносит его имя, задавая определенный ритм и расставляя акценты: сперва низкий тон и мягкая «ш», затем следует подъем и понижение на «ЕЕер», далее добавляется «Л» и едва заметное ударение, и в конце концов все обрывается глухим окончанием -«ок». Это похоже на бред, но она продолжает повторять одно и то же: «ШЕЕерЛок», — и ему не остается ничего
Но вдруг у него выходит. С каждым разом с ее подачи его имя слышится все менее странным, до тех пор, пока не превращается в мягкое, перекатывающееся на языке созвучие: «шЕрлок». Наконец они добиваются нормального звучания: возможно, его «Шерлок» чуть более мелодичен, чем нужно, но вполне презентабелен. Спустя момент он осознает, что может произнести собственное имя. Он научился. Оно не вернулось к нему как остальные слова — он сам заставил его вернуться.
Он чувствует себя так же, как тогда, когда произнес имя Молли: с одной стороны он рад прогрессу, с другой… Господи, ему за тридцать, а он вдохновлен тем, что научился выговаривать свое имя. Он жалок. Он жалкое подобие человека — и, судя по тому, как «быстро» продвигается дело, он больше никогда не заговорит снова.
Джулия замечает, что он притих, окунувшись в мысли, и мягко улыбается. Нет сомнений, она видит такую реакцию по сто раз на дню.
— Кажется, на сегодня достаточно. Как думаете?
Шерлок коротко кивает, его лицо и дыхание под надежным контролем. Он покидает кабинет, проносится мимо приемной и гордо вплывает в коридор, ища глазами притаившегося в ожидании друга — тот сидит поодаль, терпеливо разглядывая взятый со стойки журнал. Шерлок хочет домой, но его напускная сдержанность трещит по швам, и он уже не уверен, что не разрыдается в такси или, чего доброго, прямо на улице — так что вместо этого он сворачивает в сторону туалета.
Джон находит его плачущим напротив зеркала. Ничего не говоря, он заключает друга в крепкое объятие, забирая его дрожь и его переживания, не думая жаловаться и ни на секунду не теряя привычного самообладания. Шерлок прижимается к нему, уткнувшись лицом в плечо.
Даже успокоив рыдания, он не пытается вырваться, не уверенный, что сможет вновь посмотреть в глаза Джону. Джон не двигается и не подает виду, что сколько-нибудь озабочен тем, что случайные свидетели сцены подумают о его ориентации.
В конце концов, он сжимает плечи Шерлока, между прочим замечая: «После всего, что между нами было…»
Шерлок кивает; несмотря на напряженную атмосферу, Джон говорит абсолютно спокойно, позволяя почувствовать себя немного увереннее. Шерлок отстраняется и, стараясь не смотреть на друга, открывает кран, чтобы умыть лицо.
Они спускаются на улицу, и Шерлок ловит такси, вскинув руку в излюбленном имперском взмахе. Они садятся в машину, и Джон называет адрес. На полпути к Бейкер-стрит он, все же, спрашивает:
— Все паршиво?
Шерлок благодарен, что Джон дал шанс
Джон отвечает осторожной улыбкой.
— Все прошло… хорошо? — он боится ошибиться в предположениях. — Так ведь? Есть успехи?
Шерлок пожимает плечами. Он не знает, как рассказать об осознании собственной никчемности — с чего начать? Он раскисает на сидении, подняв воротник пальто и уставившись на затылок водителя.
Он собирается сидеть так до тех пор, пока в окне не покажутся очертания Бейкер-Стрит, но Джон кладет свою ладонь на его колено.
— Я знаю, ты чувствуешь себя ничтожеством, — он говорит тихо.
— Хотя, нет — даже не представляю, каково тебе. Но мы справимся, Шерлок.
Шерлок раздраженно фыркает. Уверенность Джона в его способностях не более, чем бессмысленное успокоение. Дело НЕ в способностях, и эта вера ведет в никуда.
Джон сжимает его колено и убирает руку.
— Ты не жалок, Шерлок, — он почти шепчет, и Шерлок оборачивается, изумленный.
«Ты читаешь мои мысли», — жаль, он не может этого сказать. Вместо этого он отвечает застенчивой, но осмысленной улыбкой, которую Джон тут же возвращает. Такси останавливается возле 221В.
Шерлок расплачивается кредиткой Майкрофта.
Поднимаясь по лестнице, они молчат.
========== Покажи что видишь ==========
Шерлок больше не может расследовать дела.
Но это не значит, что он не может их раскрывать; его талант к наблюдательности и дедукции не подвергается сомнению. Он просматривает утренние газеты, и уже в первую неделю близок к тому, чтобы распутать четыре дела. Близок, потому что не может допросить свидетелей или объяснить Лестрейду, какие доказательства тот отказывается замечать.
Он просыпается и сразу включает радио. Такой распорядок дня вгоняет в депрессию: никаких тебе полуночных экспериментов, расследований и погонь. Нет, ночью мы спим (иначе Джон снова начинает капать на мозг), а днем бодрствуем — так ведь принято? Ску-у-ука. Ах, да. Еще он ест, потому что делать все равно нечего. Джон доволен.
Он невыносимо устал от тостов по утрам, супа в обед и вечерних спагетти. В среду, после терапии, Шерлок тащит Джона в магазин. Составить список не получается, так что он держит его в голове. Они возвращаются с полными сумками: молоко, курица, яйца, лук, картофель, тмин, лепешки, авокадо, сметана, перец (Шерлок собирался купить зеленый, но нашел столько разновидностей, что не мог выбрать. Джон запретил покупать дорогой пурпурно-черный и еще долго умилялся сердитой физиономии друга). На ужин Шерлок готовит фахитас, уделав Джона с его утренним омлетом. Он даже убирает кухню — сюрприз для друга, хотя сам Шерлок от такого занятия не в восторге.