Синтез

Ярне Борис

— Жадность не украшает человека, Ремон! Бывают моменты, когда стоит потерять всё ради будущей удачи. А мы уже в плюсе…

— Стоп, стоп, стоп, — разволновался Ремон, — я бы не сказал, что мы просто уж так в плюсе. Не забывай, что наши люди сидят из-за всех этих дел. Не забывай, что мы потеряли Вялого…

— Вялый сам к этому шёл! — возвысил голос Змей.

— Но он был нашим другом, — обиженно произнес Ремон.

— Прости, Ремон, прости, — успокоился Манчини, — тут я с тобой согласен. Не всё так уж дёшево дается, но игра есть игра. И довольно-таки опасная.

— Так

я не понял, что там с тонной?

— Короче! Полтонны нужно кое-кому впарить абсолютно безвозмездно, тихо, но очень заметно.

— Дай я угадаю, ты, наверное, уверен в том, что я абсолютно ничего не понял. А когда, хотя бы?

— В конце недели.

— Ты сумасшедший. Ты знаешь это?

— Безумные творят революцию. Не правда ли? Ладно. Что-то новое есть от наших лазутчиков?

— Сегодня тишина. Завтра будет. Мы итак каждые два дня полные отчеты получаем. Ты так и не сказал, зачем это всё? В принципе-то понятно. Но, ты уделяешь очень много внимания… Чему? Не знаю даже — такой крупномасштабной разведывательной операции. У нас не так много свободных людей. Особенно если учесть, сколько мы потеряли…

— Что наша жизнь — война! — объявил Леонардо. — Скоро узнаешь.

Сразу после известных событий на заводе Манчини организовал наблюдение за складом, на котором хранились наркотики, за Ченом, Князем, их людьми, а после субботней встречи на похоронах Слона еще и за Раджой. Чего он хотел добиться? Он не ответил Ремону не потому, что скрывал что-то, а потому, что не знал, что ответить. Он что-то чувствовал интуитивно, но конкретизировать не смог бы.

— А кто у вас арендовал это помещение? — спрашивал Симба дежурного по сладу.

— А разве вы не всё выяснили? Вы из полиции? Я слышал, что полиция этим не занимается. Нет, мне-то всё равно, но мой хозяин вышвырнет меня с работы, если я буду трепаться. Я слышал, будто «безопасники» не пускают в это дело полицию. Вы-то, какими судьбами? Нет, мне-то всё равно. Но…

— Три рубля хватит? — Симба полез за бумажником.

— Три рубля за то, чтобы уволиться? Бог с вами!

— Пять?

— Значит, слушайте сюда. Это была как раз моя смена. Приехал такой серьезный мужчина. Строгий и… в общем, такой, которому нельзя отказать. Мой босс обычно сдает площади по рекомендациям, у нас нет с этим проблем. А тут, на тебе. Свалился с неба, обошёл всё, излазил всё, всё тут изнюхал и говорит, мол, вот тут хочу столько-то, и чтоб никого и никаких вопросов, плачу, мол, вперед, а если что, то пеняйте на себя.

— Это он кому говорит? — спросил Симба.

— Это он моему хозяину.

— Он угрожал? А почему?

— Да я не знаю, я стоял в стороне, слышал. Ну, мало ли, народ-то, он тут разный. Кто-то арендует склад и держит там хлам какой-то. Его даром с помойки никто не заберет, а они держат — видать свой интерес, видать дорого это для них. А моё дело что — оформил бумагу и ходи тут проверяй. Охрана на месте.

— Как же охрана могла такое допустить?

— Да они же склад охраняют, а не секретный объект, а тут целая война. Своя жизнь дороже, чем чей-то хлам.

— А что те хранили тут?

— По

бумагам — удобрения. Кто ж знал, что это наркотики? Мы народ в этих делах-то тёмный, мне, что наркотики, что стиральный порошок. А что, если мы не знали, что это наркотики, а это наркотики, что-то нам будет? Ведь все со всем разобрались, все порешали. А что, всё заново? Только вы ведь помните, я вам ничего не говорил.

— Помню, помню. Фотографию покажу, узнаешь?

— Узнаю, если это он, что ж не узнать.

Симба достал из портфеля снимки из клуба «Бомба».

— Ну да, это он и есть, — дежурный тут же указывал на изображение Карла, не разглядывая остальных.

— Больше ты его не видел? — спросил Симба.

— Нет, почему, заезжал еще пару раз при мне, а так, может, ещё когда, я сутки через трое работаю.

— А больше никого на этом складе не видел, кроме охраны?

— Про охрану это вы верно подметили. Мало, кто свою охрану на нашем складе держит. Мы тут золота не храним. Хотя тоже, иной раз верно, у нас же не склад, а целый город, сутками бродить можно. Территория большая, и если знать где, то легко сюда и забраться. Нет, больше никого не видел.

— А на кого оформлялись документы? — настороженно спросил Симба, не надеясь получить какого-либо ответа.

— Ммм, дай бог памяти, я бы посмотрел, да всё забрали. Нет, не вспомню. Помню, что зарегистрирована конторка была в округе Ветреном. Это точно, это я запомнил, потому как сам оттуда. Это там, на западе. Да, вот так.

— А сколько тут было удобрения? — снова настороженно спросил Симба.

— Да я не знаю, много мешков. Говорят, тонн пять, но это уже сейчас говорят, тогда-то меньше было. Не хочу вас обманывать.

«Чен, Чен, Чен, — думал Симба, разочарованный безрезультатным посещением склада, — Князь, Змей. Убиты тут люди Князя, больше нам ничего не известно. Как это-то успели выхватить? На заводе убит человек Змея, в МГБ похоже попали люди Змея. Кого же они выпустили? Дракон. Чен. Проклятье. Где-то огромная партия героина, которая будет сбываться. Через Чена, Змея, ещё кого угодно. Возможно ни тот, ни другой тут, вообще, не причем. Все фирмы поучаствовали. Где-то центр. Чьих же людей ищет Ян? Он не знает сам. Не знает, с чем связывается. Проклятье. Мне шестьдесят восемь лет. Ветреный».

— Ты какого чёрта туда поперся? — возмущался Гашек на следующий день. — Ветреный, говоришь. Чёрт возьми! Что всё это значит?

— Ты о чём сейчас?

— Ответь мне на один опрос. Только на один. Чего ты хочешь? В чём смысл твоих действий? И что нужно для того, чтобы ты их прекратил? Хорошо, не на один. Ответить сможешь? Я постараюсь понять.

Симба на мгновение задумался.

— Я хочу только одного, — начал он, — чтобы, доживая свой век на пенсии, мне не было стыдно за то, что доживаю я его, как трусливое, лишённое воли и чувства независимости, животное. Что я не способен был сделать то, что считал нужным только потому, что мне это запрещали, исходя из каких-то там интересов, идущих, тем не менее, в разрез с законом, которому я служил всю жизнь и всё ещё служу, и моим личным убеждениям.