Скала альбатросов
Шрифт:
— Ты прав, я не в силах оставить его. И с собой тоже не могу взять. Ведь он еще слаб. Так поезжай, не беспокойся. И обними за нас маму.
Когда она произнесла эти слова, ее внезапно охватило странное беспокойство. Она хотела было тут же взмолиться: «Нет, прошу тебя, не оставляй меня одну!» И все же промолчала. Нельзя, подумала она, его мать больна, она зовет Марио. И у нее, Арианны, не повернется язык отказать в просьбе больного, быть может, умирающего человека. К тому же она не хотела еще больше волновать Марио. Он и так встревожен из-за болезни матери, хотя и старается
Она отпила глоток кофе и посмотрела на море. Лодка, на которой должен был отплыть Марио, приближалась к причалу, расположенному у подножия террасы. Наверное, она могла бы еще сказать ему: «Я передумала, хочу поехать с тобой. А сына оставлю с Мартой». Но тут же устыдилась такой мысли. Какой же она будет матерью, если бросит ребенка, еще не оправившегося от болезни, ради того, чтобы не разлучаться с мужем ни на один день? Нет, она не может так поступить. И что подумает Марио? Если она скажет «Еду с тобой», он оценит ее как влюбленную женщину, но осудит как мать.
Нет, не может она сказать, что поедет с ним. И все же беспокойство ее росло. Она старалась подавить его, но почувствовала предательскую дрожь в ногах, и эту дрожь не удавалось унять усилием воли. Да что за нелепое беспокойство! Она не должна ему поддаваться!
Арианна поудобнее уселась а кресле. Может быть, такую раздвоенность испытывают все жены, если им приходится впервые расставаться с уезжающим мужем. Женское сердце разрывают два противоречивых чувства — любовь к мужу и любовь к малышу. Они борются, возможно, так же, как и она, скрывая слезы и все же остаются дома с ребенком, ожидая возвращения мужа.
Наверное, она просто сумасшедшая. Другие женщины мудрее, спокойнее, не переживают так драматично, когда мужья уезжают. Ведь потом мужчины возвращаются.
Она посмотрела на Марту, которая вышла на террасу и с улыбкой обратилась к мальчику:
— Иди, сокровище мое, иди но мне. Пойдем погуляем с Филиппо.
Ребенок обрадовался и потянулся к ней. Марта унесла малыша.
— Дорогая, что с тобой? — забеспокоился Марио, ласково коснувшись ее щеки, влажной от слез, которые она смахивала украдкой.
— Ничего, любовь моя, ничего, — ответила она, прижимая к лицу руку мужа.
— Тебе грустно, что я уезжаю? Не привыкла, чтобы я ездил один, и это тебя беспокоит? Ну хочешь, поедем вместе? Мальчик вполне может остаться с Мартой.
— Нет, он едва поправился после болезни. Поеду с тобой — буду беспокоиться о нем. Лучше я останусь. Ведь ты завтра вернешься?
— Конечно, вернусь. Еще до заката буду здесь, обещаю. А если не смогу оставить мать, то завтра же пришлю за тобой Анджело. Так или иначе, мы снова будем вместе.
— Сокровище мое, не беспокойся обо мне.
— Ты какая-то странная сегодня. Я еще никогда не видел тебя такой.
— Разве? Нет, я такая же, как обычно, только люблю тебя сегодня немножко больше, — она поднялась из-за стола. — Провожу тебя к лодке, — поспешно добавила она и прильнула к Марио.
На середине лестницы, ведущей к причалу, Марио предложил:
— Возвращайся наверх, родная. Помашешь мне с террасы, — он поцеловал
— Я не тревожусь. Видишь, улыбаюсь. До завтра.
И Арианна стала подниматься по лестнице, направляясь к дому. Марио с нежностью смотрел ей вслед. Вдруг она обернулась и бегом бросилась к нему. Он раскрыл объятия, она упала ему на грудь и крепко прижалась к мужу, вся дрожа.
— Любовь моя, что случилось? — спросил он, целуя ее волосы.
— Мне захотелось еще раз обнять тебя и сказать, что очень люблю, — ответила она глухим голосом, пряча лицо у него на груди. — И завтра буду ожидать тебя здесь.
Она выскользнула из его объятий и быстро, не оглядываясь, побежала наверх. Марио, растерянный и смущенный, спустился к лодке. И пока они не отплыли, он все смотрел на террасу, надеясь увидеть Арианну. Ему уже недоставало ее. В следующий раз не оставлю ее одну дома, подумал он. Они оба слишком страдают, когда разлучаются. Наверное, виной всему воспоминания о прошлом, это они так тревожат.
Арианна наконец вышла на террасу и в ответ на его приветственное движение подняла руку вверх, но рука ее будто застыла в воздухе. Такой жест больше походит на прощание, чем на приветствие, мелькнуло в голове Марио. Ему тоже вдруг захотелось броситься к Арианне и еще раз обнять ее. Но он не шелохнулся и долго не отводил глаз от ее фигуры, которая, по мере того как лодка удалялась от берега, становилась все меньше и меньше, пока не скрылась из виду.
Скрестив руки на груди, Арианна ходила взад и вперед по своей спальне. Теперь она могла дать волю слезам. Могла шептать: «Не оставляй меня одну, возьми с собой, любовь моя… Мне страшно!» Теперь могла обратиться к Господу с горячей молитвой: внести покой в ее душу, вернуть ей утраченное спокойствие, помочь забыть прошлое, оставившее след в ее душе…
Только Господь в силах защитить Марио и вернуть в ее объятия. Только Господь может отогнать эту неистребимую тревогу, что охватила ее. Странное, необъяснимое предчувствие подсказывало ей, что она никогда больше не увидит Марио. Она в последний раз виделась с ним и обнимала его — стучала в висках неотвязная мысль, Однако Господь в своем бесконечном благоволении способен развеять ее тревогу, от которой так сжималось сердце.
Ей бы сейчас побежать по острову, распугав чаек, ей бы закричать во всю мочь, так, как плачут альбатросы!
Один лишь Бог мог стереть из памяти страшный след прошлого, воспоминание о той трагической ночи, когда убили Джулио. Один лишь Бог в силах помешать прошлому повториться и снова вырвать ее из объятий мужа. Она уже пережила такое однажды. На второй раз у нее не хватит сил. Она не может допустить, чтобы у нее отняли Марио, ведь в нем вся ее жизнь.
Ничто не повторяется, подумала она, глядя в зеркало. И все же ощущение, будто у нее вот-вот отнимут самое ценное, что составляет смысл ее жизни, не давало ей покоя. Она понимала: к дому приближается смерть. Она будто чувствовала ее прикосновение и пронизывающий могильный холод.