Скала альбатросов
Шрифт:
В дверь постучали.
— Войдите, — грустно отозвалась она.
На пороге появился Серпьери.
— Как вы находите мой костюм? — поинтересовался он, оглядывая брюки, доходившие ему до середины голени.
— Ну что, не так уж и плохо… Надеюсь, этот наряд защитит вас от нападения уличных хулиганов.
— В критическую минуту приходится идти в рукопашную, — пожал плечами Серпьери. — В том, что сейчас творится на улицах, виноват не народ, а кучка проходимцев, которые из кожи вон лезут, чтобы стать вождями толпы.
— По-вашему, Серпьери, народ никогда ни в чем не виноват. О, эти простые
— Увы, дорогая, это случится еще не скоро, — отозвался Марио, входя в комнату. — Простолюдины невежественны и не в состоянии понять смысл происходящего. Потому-то они и прибегают к насилию, что не знают иного выхода для своих эмоций.
— Эта склонность к насилию и войне кажется мне противоестественной, как помрачение разума.
— Ты права, моя дорогая, — Марио обнял ее, успокаивая. — Война — это и впрямь помрачение разума. Но люди осознают это лишь после того, как прольются реки крови. Только тогда они могут ужаснуться тому, что натворили. Как раз поэтому после каждой войны народ приветствует и славит новых вождей. Он хочет позабыть страшное прошлое.
— Я тоже выскажу свое мнение о войне, — заговорил Серпьери. — Тысячи безумцев убивают тысячи точно таких же, как они, людей. Они режут горло себе подобным и позволяют перерезать горло себе самим, хотя не осознают, ради чего устроена вся эта бойня. Люди, как бараны, идут на смерть, повинуясь воле тех, кого они сами назвали своим королем или императором.
— О, прошу вас, хватит! — воскликнула Арианна с глазами, полными слез.
— Да, пожалуй, хватит, вы правы. Я не могу больше прятаться здесь, Переоденусь и пойду посмотреть, кого там хотят зарезать животные, что зовутся моими согражданами.
— Я тоже переоденусь и пойду с вами, — сказал Марио. — Я не могу отпустить вас одного.
— Тогда и я пойду, — тотчас вмешалась Арианна. — Я тоже возьму платье у служанки.
— Но, сокровище мое, это же опасно. Останься тут, в укрытии, с нашими детьми.
— Нет, Марио, не пытайся убедить меня. Дети в безопасности в нашем доме, а вы — нет. Я не смогу сидеть взаперти и тревожиться в ожидании, вернетесь вы домой или нет.
— Ладно. Сдаюсь. В таком случае возьмем с собой телохранителей. Они тоже переоденутся простолюдинами. Отправимся пешком. Распорядитесь, пожалуйста, Серпьери, пока мы переоденемся.
Арианна, Марио и Серпьери в сопровождении четырех телохранителей двинулись к театру «Ла Скала». Дождь лил не переставая. Однако он не мог разогнать группки людей, стоявших на площади там и тут. Арианна и ее спутники укрылись под портиком театра, делая вид, будто тоже что-то обсуждают, как и все на площади. Тем временем они прислушивались и наблюдали. Их внимание привлекла большая группа мужчин и женщин, которая с криками «Смерть! Смерть Прине!» устремилась к площади Сан-Феделе. Переглянувшись, Марио, Арианна и Серпьери поспешили вслед за разъяренной толпой к дому Прины.
Министра успели предупредить о грозящей ему опасности. Он бросился на чердак и стал судорожно рыться в старой рухляди, надеясь отыскать одежду, которая могла бы сойти за сутану.
Когда Марио и его спутники добрались до площади Сан-Феделе, она уже вся была
— Смерть Прине! — надрывалась толпа. — Смерть ему! Ломай дверь! Проучим вора!
Под натиском нападающих дверь не выдержала, и погромщики ворвались в дом министра финансов. В толпе пронесся слух, что Прина якобы спрятал у себя колоссальные ценности, приобретенные за счет налогов. Именно эти ценности в первую очередь искали погромщики. Они ломали мебель, переворачивали домашний скарб, вытряхивали книги, сбрасывали с крыши черепицу, заглядывали в водосточные трубы. Их ожидало разочарование — никаких ценностей найти не удавалось.
Отыскали наконец несчастного Ирину, маленького щупленького человечка, одетого во францисканскую рясу, бледного, насмерть перепуганного. Хищные руки схватили его, подняли и поднесли к окну, выходившему на площадь. С министра сорвали одежду, выбросили в оравшую под окном толпу рясу, нижнее белье, а затем и самого Ирину, раздетого донага.
Под оскорбительные выкрики, смех и улюлюканье он упал в самую гущу толпы, ощетинившейся палками, зонтами. Еще живого министра беспощадно били, пинали, потом привязали к лодыжке веревку и поволокли обнаженного под дождем, осыпая грязными ругательствами, на площадь к театру «Ла Скала».
— Неужели ничего нельзя сделать? — в ужасе прошептала Арианна.
Марио сжал ее руку:
— Нет, у нас недостаточно сил, чтобы противостоять такой толпе. Если не сможешь сохранять хладнокровие, тебе лучше отправиться домой. И вы, Серпьери, пожалуйста, не пытайтесь спасти министра. Иначе толпа тут же расправится со всеми нами. Лучше держитесь поближе к Арианне. Понаблюдаем пока, вдруг появится какой-нибудь отряд солдат, тогда можно будет переходить к действиям. Согласны?
Серпьери кивнул и пошел по другую сторону от Арианны, оберегая ее от толчков в толпе. Возле палаццо Марино они остановились. В нескольких метрах от них беснующаяся толпа продолжала глумиться нал истекающим кровью Приной.
А дождь все лил, уже совсем стемнело. В толпе зажглись факелы, и какие-то люди тыкали ими в несчастного министра, скорчившегося на мокрой мостовой. Внезапно в толпе раздался крик:
— Выколем ему глаза!
— Правильно! — поддержал другой голос.
— Тогда он больше не сможет считать наворованные деньги! — отозвался третий.
— Не сумеет даже найти дорогу домой!
В мгновение ока один из погромщиков вырвал Прине глаз и бросил его под ноги распаленной толпе. Раздался дикий вопль. Еще удар, и второй глаз шлепнулся на мостовую. И опять жуткий вопль. Ошеломленные зрители наблюдали за тем, как дождь размывает лужицы крови. Прина оставался лежать на мостовой, он потерял сознание.
— Вырвем ему еще и язык, — предложил женский голос.
— Браво! Прекрасная мысль! Вырвем язык!
— Подождем, пока он придет в себя, — предложил кто-то, — иначе неинтересно!
— Верно!
От толпы отделился какой-то человек в военной форме.
— Что вы делаете, миланцы? — закричал он.
Это оказался генерал Пейери. Ему удалось прорвать круг и протиснуться к Прине. На несколько мгновений толпа замерла в растерянности, но тут же четверо мужчин скрутили генералу руки, швырнули его на землю и принялись пинать ногами. Кто-то в толпе заорал: