Скандал на Белгрейв-сквер

Перри Энн

— Вот. — Тот ткнул в нее указательным пальцем. — Только посмотрите, что пишут.

Питт начал читать.

Полиция проявляет жестокость

Мисс Бьюла Джайлс стала жертвой жестокого обращения полиции, когда вчера ее силой увезли из дома в Скотленд-Ярд. Там ее подверг длительному допросу старший инспектор Латимер, пытавшийся таким образом добиться опровержения выдвинутого против полиции обвинения в лжесвидетельстве по делу об инциденте в городском парке…

Далее говорилось о шоковом состоянии и отчаянии девушки, которую увозят из дома, отрывая от семьи, подвергают

оскорблениям и унижениям и заставляют дать клеветнические показания против своего друга.

Питт сунул газету констеблю и тут же взял у кого-то другую. Там сообщалось то же самое, только иными словами: Бьюла Джайлс стала жертвой оскорблений и запугивания. Само собой разумелось, что это должно было вызвать всеобщее возмущение и протесты. Зачем, мол, нам такая полиция, если она не может оградить юных английских леди от оскорблений и применения силы? Следует поставить вопрос о целесообразности ее существования в нынешнем виде.

Питт тихонько выругался — случай для него небывалый, ибо он редко терял контроль над собой и еще реже употреблял бранные слова.

Глава 8

Утром, когда муж ушел, Шарлотта немедленно села за письменный столик, достала ручку, чернила, бумагу и принялась писать письмо:

Дорогая Эмили!

Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо и моя помощь на предстоящем званом ужине не понадобится, но я убедительно прошу тебя сделать так, чтобы я была на нем. Вчера вечером Томас рассказал мне нечто чрезвычайно важное о своем новом деле, и я намерена сделать все, чтобы помочь ему. Я еще не помню, чтобы он был так обеспокоен. Он ни к кому не может обратиться за советом по крайне неприятным причинам.

Я знаю, что ты уже решила, кто и где будет сидеть за столом, тем не менее я очень прошу тебя внести изменения и посадить меня рядом с лордом Байэмом и мистером Эдисоном Карсуэллом. Поверь, на это у меня есть очень важные причины. Я понимаю, что затрудняю тебя, но оба эти человека стали жертвами шантажа и подозреваются в убийстве. Ты знаешь, я никогда не преувеличиваю в таких случаях и не бываю легкомысленной.

Разумеется, я все расскажу тебе, как только мы увидимся, а пока советую сжечь письмо, как только ты его прочтешь. Остаюсь твоей любящей сестрой

Шарлотта.

Сложив письмо, молодая женщина вложила его в конверт, написала адрес Эмили и, лизнув языком марку, приклеила ее.

— Грейси! — позвала она и тут же услышала быстрые шаги девушки в коридоре. Вскоре ее голова просунулась в дверь.

— Да, мэм?

— Пожалуйста, брось для меня это письмо в почтовый ящик. Оно очень срочное. Я должна завтра вечером быть на званом ужине у миссис Рэдли, и для меня очень важно, чтобы меня посадили, если удастся, рядом с нужными мне гостями, потому что, возможно, они совершили убийство… вернее, один из них, конечно, а не оба.

Любая другая горничная, вскрикнув, упала бы в обморок, но не Грейси, которая все поняла и твердо решила помогать хозяевам там, где сможет. Ее глаза стали еще огромнее на худеньком личике, а сама она была воплощением внимания и готовности.

— О, мэм!

Шарлотта понимала и ценила желание Грейси помочь, но пока ничего не могла придумать, кроме срочной отправки письма.

Судьи и политики были чем-то,

что существовало вне сферы понимания горничной, тем более что она никогда не видела их и ни словом с ними не обмолвилась. Поэтому Шарлотта решила пояснить ей важность своей просьбы:

— Убили ростовщика.

— Я понимаю, мэм, — быстро сказала Грейси и покраснела. — Простите. Но ростовщики нехорошие люди. Коли попадешь к ним в лапы, никогда не отпустят. Неважно, сколько ты у них взял, все равно никогда не выплатишь. — Грейси нахмурилась. — Но, мэм, господа, которые приходят на ужин к миссис Рэдли, не берут деньги у ростовщиков, разве не так?

— Так все думают, — согласилась Шарлотта. — Но ростовщик был также шантажистом, поэтому трудно сказать что-либо определенное. Но никто не должен знать об этом, Грейси. Очень опасно, если кто-то об этом узнает. Ни слова посыльным из лавок мясника или торговца рыбой, слышишь, Грейси?

Та обиженно вскинула подбородок, глаза ее сверкнули.

— Я не болтаю с посыльными, мэм, разве что только по делу, — горячо заверила она хозяйку. — Конечно, я слушаю, что они говорят, так можно кое-что узнать, но им я ничего не говорю.

Шарлотта не удержалась от улыбки.

— Извини, Грейси, — сказала она пристыженно. — Я знаю, что ты этого не сделаешь, просто хотела тебя предупредить.

Служанка тут же простила хозяйку, однако обиженно фыркнула, беря письмо. Шарлотта слышала, как открылась и закрылась входная дверь.

Вечером, когда вернулся с работы Питт, уставший и голодный, Шарлотта вкратце рассказала ему, что решила побывать на ужине у Эмили, потому что там будут лорд Байэм и судья Карсуэлл. Она уже получила с нарочным ответ Эмили на свое письмо, и та выполнила ее просьбу — Шарлотта будет сидеть между двумя важными персонами, как и предполагалось. Конечно, она не рассказала мужу о той каре, которая падет на ее голову, как пригрозила Эмили, если сестра не расскажет ей во всех мельчайших подробностях о деле, которое ведет ее муж, о том, что уже известно и кто под подозрением. Эмили, правда, могла бы не стараться, ибо Шарлотта все равно ей все бы рассказала.

— Будь осторожна, — предупредил ее Томас, глядя на нее пристальным взглядом, в котором, несмотря на усталость, был заметен определенный интерес к ее затее. — Ты будешь общаться с людьми весьма влиятельными. Они безукоризненно милы и вежливы на словах, но не ожидай, что они будут такими в своих делах.

— Разумеется, я это знаю, — быстро ответила Шарлотта. — Я буду слушать и наблюдать, и только.

— Не верю. Ты ни разу в своей жизни не смолчала, когда что-то тебя задевало, — сказал Питт с ироничной улыбкой. — То же могу сказать и о твоей сестре.

— Я… — начала было оправдываться Шарлотта, но, поймав его взгляд, умолкла. Томас также прекрасно знал, что Эмили потребует от Шарлотты рассказать все, что она знает, и та сделает это между болтовней о шпильках и булавках, между указаниями, отдаваемыми Эмили дворецкому, горничным и прочим.

— Я постараюсь не забыть, как это важно, — Шарлотта пыталась быть честной, но это было все, что она могла пообещать. Она протянула мужу стакан прохладного лимонада из кладовки, в которой даже в жару сохранялся холод, и небольшой кусок пирога, что не могло испортить аппетит мужа перед ужином. — Ты говорил с Драммондом?