Скандал на Белгрейв-сквер

Перри Энн

Чем еще занимается «Узкий круг»? Это два совершенно разных происшествия. А как было в других случаях? Кто судит о том, что является коррупцией, а что — делом чести? Кто же заправляет в «Круге»?

Незадолго до трех часов пополудни в дверь кабинета Драммонда снова постучались. Не успел он пригласить войти, как дверь отворилась и на пороге появился довольно молодой мужчина. На вид ему не было и сорока, он был пригож собой, но Драммонду сразу же бросилось в глаза что-то тревожащее в нем. В спокойном состоянии его худощавое лицо было вполне заурядным; хрящеватый нос слишком выдавался вперед, широко расставленные глаза были, пожалуй, красивы, как и густые волнистые волосы над высоким лбом. Видимо, внимание

Драммонда привлек его рот с мягкими чувственными губами и улыбка, делавшая лицо вошедшего чрезвычайно привлекательным. Такая внешность интуитивно всегда настораживала Драммонда, но он готов был согласиться с тем, что мужчина скорее понравился ему. Красивой лепки лицо должно было свидетельствовать о волевом характере человека, но было в нем нечто словно бы сдвинутое, словно было нарушено некое равновесие, что вызывало двойственные чувства у Драммонда.

— Старший инспектор Латимер, — представился он. — Прислан к вам, чтобы разобраться с этим неприятным делом о двух констеблях, заявивших, что якобы видели, как Горацио Осмар недостойно вел себя в общественном парке.

— Латимер? — переспросил Драммонд, чувствуя, как неприятный холодок пробегает по спине. — Кларенс Латимер?

Лицо пришедшего по-прежнему сияло доброжелательством.

— Да. Вы меня знаете?

Драммонд проглотил комок, застрявший в горле, и заставил себя улыбнуться.

— Просто слышал ваше имя, — пожал он плечами. Его неприятно задела уверенность этого человека в том, что слова констеблей не заслуживают доверия. Но Драммонд сдержал себя, и голос его был ровным.

— Они описали то, что видели собственными глазами, и я верю им, — ответил он чуть резче, чем хотел. — Оба констебля — люди, заслуживающие доверия и не замеченные в предвзятости.

— О, лично я в этом не сомневаюсь, — беспечно заявил Латимер. — Но, как официальное лицо, я должен разобраться. Начну с того, что поговорю с ними. Они здесь, в участке, или надо послать за ними?

— Такой необходимости нет, — успокоил его Драммонд, а сам подумал, что следует немедленно предупредить Питта. Латимер — последний в его списке и больше всего беспокоит его. — Мы вас ждали. Констебли несут службу здесь, в участке, и вы можете встретиться с ними, когда пожелаете. Буду удивлен, если они скажут вам больше того, что уже сказали.

— Я тоже. И все же я должен допросить их, — пожал плечами Латимер. — Никогда не знаешь, какая ничтожная деталь может сдвинуть ход дела в ту или иную сторону. Затем мне надо поговорить с этой злосчастной девицей… как ее там зовут?

— Бьюла Джайлс.

— Да, верно. Могу я послать кого-нибудь за ней?

— Конечно.

— Отлично. Насколько я знаю, никто не снимал с нее показаний. Это действительно так?

Мысли Драммонда были заняты другим.

— Да. Судья сразу же прекратил дело.

— Странно, странно… Ее показания могли бы сразу все прояснить.

— Совершенно верно. Именно поэтому ее и не допрашивали, — язвительно заметил Драммонд.

Латимер одарил его широкой улыбкой.

— Без всякого сомнения.

Извинившись, он покинул кабинет Драммонда.

Тот сразу же схватил листок бумаги и набросал записку Питту, сообщив имя Латимера, его ранг и место, где его можно найти. Запечатав, он оставил ее у дежурного для немедленного вручения Питту, как только тот появится.

В четыре пополудни кэб доставил в участок мисс Бьюлу Джайлс, на этот раз одетую в цветастое ситцевое платье с вырезом гораздо более откровенным, чем в прошлый раз. К этому времени в участке на Боу-стрит произошла суматоха, ибо в него были доставлены сразу три накануне арестованных нарушителя: один — за насилие, второй — карманник, пойманный с напарником на месте преступления, и третий — человек, уличенный в устройстве незаконных петушиных боев.

В связи с этим Латимеру не досталось ни единого свободного уголка, чтобы побеседовать с мисс Бьюлой Джайлс, а он не хотел держать ее в участке до тех пор, пока освободится подходящее помещение. Поэтому наилучшим, по его мнению, выходом было отвезти ее в Скотленд-Ярд, в его собственный кабинет, где, он был уверен, они спокойно побеседуют. В тот момент всех мало интересовало, как справится со своей проблемой Латимер.

Когда Питт приехал на Боу-стрит после бессмысленного пребывания в течение всего утра в Кларкен-уэлле, ему тут же была вручена записка Драммонда. Он прочел ее с неприятным замиранием сердца, однако без удивления. Он знал, что в Скотленд-Ярде есть некий Латимер, но не знал его имени. Теперь не оставалось ничего, как, не откладывая далее, заняться им.

Как и в предыдущих случаях, Томас решил начать с посещения дома. Он знал домашний адрес Латимера, потому что тот был указан в списке Уимса; оставалось лишь придумать предлог для посещения. Латимер был старше его чином. Если Питт будет неловок, допустит оплошность и чем-либо заденет самолюбие Латимера, его могут ждать немалые неприятности. Неискренность и ложь неизбежно будут раскрыты, разве что ему повезет и он сразу же докажет непричастность Латимера. Единственный выход — говорить как можно больше правды, чуть меняя свою роль в этом расследовании.

Приняв решение, инспектор направился в Бофорт-гарденс в Найтсбридже — в тихий жилой квартал. На тротуары уже легли полуденные тени. Наступал час визитов, и горничные в накрахмаленных фартуках готовились встречать гостей, а няньки одевали детей для вечерней прогулки. Маленькие девочки в белых кружевных фартучках поверх платьиц и мальчики в матросских костюмчиках прыгали, с нетерпением ожидая, когда им позволяет вдоволь набегаться в парке.

Разносчик рыбы, насвистывая, катил перед собой тележку; совершил свой третий раунд почтальон, разнося на сей раз вечернюю почту. Питт пересек улицу прямо перед открытым экипажем, в котором сидела дама, отправившаяся наносить визиты. Кучер и лакей — в ливреях, полосатых жилетах и блестящих цилиндрах с черными кожаными кокардами, в начищенных до блеска сапогах. За экипажем следовал пятнистый далматинец в блестящем ошейнике с медалью, сверкавшей на солнце.

Питт улыбнулся, однако без всякого удовольствия.

Старший инспектор Латимер, видимо, человек обеспеченный, если живет в таком районе, подумал он. Возможно, получил наследство или женился на богатой невесте. Все это Питту предстояло выяснить. Предварительные расспросы на Боу-стрит ничего не прояснили, что, впрочем, Томас предвидел, поскольку Латимер работал в Скотленд-Ярде.

Он нажал на кнопку звонка дома номер 43, и через минуту дверь открыла горничная в красивой униформе. Во всяком случае, Питт принял ее за горничную, потому что заметил за столом в холле метелку для смахивания пыли, которую она поспешно туда сунула, чтобы открыть ему дверь. Видимо, девушка по совместительству играла роль парадной прислуги, а это означало, что миссис Латимер тщательно следила за тем, чтобы все было как в лучших домах. Ведь она жила в квартале, где было принято держать в доме не одну горничную, чего она, увы, не могла себе позволить.

— Я вас слушаю, сэр? — вежливо справилась девушка. Ей было от силы семнадцать или восемнадцать, но, видимо, она прослужила здесь лет пять, не меньше, и хорошо знала свои обязанности.

— Добрый вечер, — поздоровался Томас. — Мое имя Питт. Прошу извинить, что тревожу миссис Латимер в столь ранний час, но возникшие обстоятельства вынуждают меня к этому. Не будете ли вы так любезны доложить ей о моем приходе? — Он вынул визитную карточку и протянул ее горничной. На карточке инспектор успел приписать свой полицейский чин.