Скандал на Белгрейв-сквер
Шрифт:
— Да. — Питт взял лимонад и кусок пирога.
Взглянув на усталое лицо мужа, на тени под глазами и жесткие складки у рта, Шарлотта не стала расспрашивать дальше, а лишь, легонько коснувшись его волос, положила ему руку на плечо. Ему пора бы подстричься, подумала она и нежно поцеловала мужа.
Томас внезапно отложил пирог, оставил лимонад и, обняв Шарлотту, прижал ее к себе. Так они стояли — голова жены у него на плече, — пока не вошла маленькая Джемайма и тоже не обняла отца. Она сама не знала почему, но ей очень захотелось это сделать.
Вечер следующего дня, не похожего на предыдущий,
— Значит, ты не знаешь, убил его Байэм или нет? — воскликнула Эмили, окидывая взглядом прическу в зеркале и пользуясь тем, что горничная на время вышла из комнаты.
— Нет, — сказала Шарлотта. — Однако у нас есть всего лишь его слово, что он не убивал. Самое странное в том, что никакого письма, как и документов, порочащих его, не найдено, и у кого они сейчас находятся, никто не знает.
— Как и того, существовали ли они вообще, — добавила Эмили. — Если их не было, зачем Байэм обратился к Драммонду и привлек его внимание к этому вопросу? Связано ли все это каким-то образом с этим злосчастным тайным обществом и, более того, имеет ли оно хоть какое-то отношение к ростовщику и шантажу?
— Томас даже не упоминал об этом. Но почему?
Шарлотта села перед зеркалом, чуть отодвинув Эмили. Обе выглядели прекрасно. Младшая сестра была в аквамариновом шелковом, вышитым мелким жемчугом платье — очень дорогом, разумеется, но это был ее званый ужин, и она хотела на нем блистать. Именно это являлось главной целью, а удовольствие, которое получат другие, — это так, на заднем плане. Шарлотта опять была в чужих перьях — на этот раз в платье густого абрикосового цвета, которое сидело на ней лучше, чем два года назад на Эмили. Оно было основательно переделано с учетом современной моды, чуть расширено и подогнано, чтобы подчеркнуть более красивую, чем у сестры, фигуру.
— Кто знает? — сказала Эмили, глядя на свое лицо в зеркале и заключая, что больше с ним ничего не надо делать, — или оно нравится ей такое, какое есть, или она просто не знает, что еще с ним можно сотворить. — Мужчины иногда бывают такие глупые. Они могут из всего сделать величайшую тайну. Они любят играть в эти игры. Ничто так не возвышает их в собственных глазах, как секреты и тайны, и если таковых нет, они придумывают их. А потом всем не терпится обязательно их разгадать.
— Но разве ради этого стоит убивать? — возразила возмущенная Шарлотта.
— А почему бы нет? Особенно если не знаешь, что тайна вовсе того не стоит. — Эмили встала и оправила юбки. Платье прекрасно сидело на ней, искусно скрывая ее располневший стан. — Похоже, что здесь замешаны большие деньги и огромная власть, что для многих даже важнее денег.
— Меня больше беспокоят случаи продажности в полиции, — посерьезнев, заявила Шарлотта. — Это не дает покоя Томасу. Я так хочу, чтобы он смог доказать, что есть другое объяснение всему этому и никто из полиции не причастен к убийству ростовщика.
Их беседа была прервана приходом горничной, а как только она ушла, в комнату вошел уже готовый встречать гостей Джек. Поздоровавшись с Шарлоттой, он по-родственному
— Как ты себя чувствуешь? Тебе снова худо?
— О нет, совсем нет, Джек, — быстро успокоила его Эмили.
Но он все еще обеспокоенно смотрел то на нее, то на Шарлотту.
— Она здесь всего лишь как детектив, — поторопилась объяснить мужу Эмили.
Но Рэдли не поверил.
— Как будто бы никто из тех, кого мы знаем, не убит, — неуверенно сказал он.
Эмили приблизилась к нему и, ласково глядя на него, с улыбкой, покровительственным жестом старшей поправила ему галстук.
— Убит шантажист, и две его жертвы сегодня обедают у нас, — мило сказала она.
Шарлотта, улыбнувшись, снова повернулась к зеркалу, делая вид, что поправляет волосы, хотя в этом не было никакой необходимости.
— Шарлотта немного понаблюдает, только и всего. — Эмили подняла глаза на Джека, придав своему лицу самое невинное и обворожительное выражение.
— Только и всего? У вас, сестричек, такого не бывает, — с сомнением промолвил Джек, но предпочел не спорить, заранее зная, что победа будет не на его стороне.
Эмили благодарно чмокнула мужа.
— Спасибо, милый, — прошептала она, после минутного колебания повернулась, вышла на площадку лестницы и стала спускаться вниз — встречать гостей. Джек и Шарлотта последовали за ней.
Среди первых была Фанни Хиллард, очень красивая, хотя и не очень модно одетая. После искреннего приветствия Шарлотта, улучив момент, окинула опытным взглядом ее платье — она сама не раз занималась переделкой и обновлением ставших немодными платьев, обычно тех, что доставались ей от Эмили или от тетушки Веспасии, — и сразу же заметила предательские стежки на корсаже, следы ушивания талии до нужного размера. Даже опытной портнихе не удается скрыть исправлений, вносимых в турнюр, когда приходится прибегать к помощи куска ткани другого цвета. Мужчины обычно ничего этого не замечают, но от женщин, прибегающих к таким уловкам, скрыть это невозможно.
Шарлотта искренне посочувствовала девушке и от души пожелала ей получить удовольствие от вечера.
Брат Фанни, сопровождавший ее, предложил ей руку, и они проследовали в гостиную. Шарлотта, обер-нувшись, поздоровалась с уже знакомым странным молодым человеком по имени Питер Валериус. Он по-прежнему казался небрежно одетым — видимо, из-за чрезмерно отросших волос и необычного галстука. Тот был слишком широк, и вместо того, чтобы повязать его свободно, как принято в эстетствующих кругах, Валериус по какой-то причине повязал его туго и криво. Шарлотта поняла, что сделано это не для того, чтобы подражать богеме, а скорее из полного пренебрежения к собственной персоне.
— Добрый вечер, мистер Валериус, — приветливо поздоровалась она с ним и улыбнулась, потому, что он напомнил ей Питта. — Я рада видеть вас.
— Добрый вечер, миссис Питт.
Питер с интересом посмотрел на Шарлотту, а затем перевел взгляд на Эмили и, убедившись, что та в добром здравии, снова повернулся к Шарлотте. Она готова была поклясться, что на сей раз ее присутствие на ужине у Эмили он объяснит личным интересом, а не желанием помочь недомогающей сестре, тем более что та, как все увидят, здорова.