Скандинавский король

Халле Карина

Главы 6

А К С Е Л Ь

Эта чёртова короткая юбка.

Прошла неделя с первого рабочего дня няни, когда она надела эту нелепо короткую чёрную юбку, и я совершенно ненавижу тот факт, что до сих пор не могу выбросить из головы её образ. Должно было помочь то, что юбка была в паре с грубым, колючим свитером, который обычно носил мой отец, но это не помогло.

Теперь

я думаю, что она пытается меня убить.

На самом деле, я знаю, что это так. У этой женщины злоба выходит из пор. Когда я увидел её на следующий день после шопинга на копенгагенской улице Строгет, она с гордостью продемонстрировала мне множество однотонных мини-юбок и блузок с узорами. — Юбка и блузка могут менять цвет, — сказала она с яркой улыбкой, — но общий вид будет последовательным.

И, конечно, я не мог сказать ей, что её ноги отвлекают. Так что теперь я просто пытаюсь справиться с этим наилучшим способом. Полностью избегая её.

— И как поживает премьер-министр? — спрашивает Никлас с переднего сиденья, где он сидит рядом с Йоханом, моим водителем. Я только что вышел с еженедельной встречи с премьер-министром, и хотя в последнее время в наших встречах не было ничего нового или существенного, Никлас всегда должен знать. Я несколько раз говорил, что некоторые вещи его не касаются, особенно когда он слишком много вмешивается, но он всегда играет роль послушного помощника, всегда старается помочь.

Я не верю в это ни на секунду. Но я ничего не могу с этим поделать. Держи своих врагов близко — это то, что я принял близко к сердцу. Это то, что я должен унести с собой в могилу.

— Всё по-старому, — говорю я ему, надеясь, что мои слова звучат достаточно пренебрежительно.

— И как дела с няней? — спрашивает он после паузы.

Я поднимаю взгляд, и он смотрит на меня в зеркало. Клянусь, он ухмыляется.

— Она в порядке. — И это всё, что я хочу сказать на эту тему.

Опять молчание. Затем: — Я понимаю, почему ты выбрал её.

Я резко смотрю на него. — Что ты имеешь в виду?

Он поднимает свои бледные брови в напускной невинности. — Всё, что я имею в виду, это то, что она — глоток свежего воздуха.

Я хмыкаю в ответ и возвращаюсь к пролистыванию газеты, хотя все эти заголовки я прочитал сегодня утром. Она действительно свежий воздух, такой, который просачивается сквозь щели и проникает в твои кости, пока ты не простудишься.

— Девочки кажутся более живыми рядом с ней, — говорит он, а затем он ловит себя, потому что у него нет никакого гребаного права комментировать девочек. Это единственное, что ему запрещено обсуждать со мной.

Я пристально смотрю на него, пока он не отводит взгляд, возвращаясь к окну.

Он, конечно, не ошибается. Девочки действительно кажутся счастливее. Прошла всего неделя, но я проверяю их, когда могу, вместе и по отдельности, и Клара и Фрея улыбаются, всегда с восторгом рассказывают о том, чему Аврора научила их в тот день или в какую игру они играли. Грусть, которую я видел в их глазах, пока что отодвинута на второй план. Я уверен, что время покажет, будет ли это просто вопрос новой

и блестящей няни или это что-то позитивное, что останется надолго, но сейчас я приму всё, что смогу получить. Всё, что угодно, лишь бы трагедия потери матери отошла на второй план, лишь бы они снова стали детьми.

Майя тоже, кажется, довольна прогрессом, если не сказать немного туманно. У меня такое чувство, что есть некоторые вещи, о которых она мне не говорит, и я с удовольствием заношу их в список того, что не хочу знать. Но в целом она говорит, что довольна ею, даже если Аврора немного "зелёная", когда речь заходит о королевской няне.

Однако там, где Майя видит зеленоватость, я вижу непокорность. Есть в ней что-то такое, что меня задевает, и я не могу это сформулировать. Может быть, это её лёгкий весёлый нрав или то, как она при каждом удобном случае выводит меня из себя. Ладно, возможно, "выводит" — это сильно сказано. Лучше было бы "дразнит". Или надоедает. Злит. За все годы, что я рос наследником престола Дании, а затем королём, у меня никогда не было никого, кто бы разговаривал со мной так, как она, даже мои собственные дети, когда они ведут себя неадекватно. Она как будто проверяет меня, как далеко она может зайти, ведь я всего лишь человек, который платит ей зарплату, не более того.

Что, как ни неприятно признавать, меня раздражает. Я меньше всего хочу быть напыщенным и высокомерным, но есть определённый уровень уважения, которого она мне не даёт. Несколько раз, когда я говорил об этом Майе, она лишь криво усмехалась, либо потому, что всё это мне кажется, либо потому, что я этого заслуживаю.

Возможно, и то, и другое.

Когда я возвращаюсь во дворец, всё тихо и спокойно. Жутко спокойно. Я зову и ничего не слышу. Я поднимаюсь на третий этаж и заглядываю в комнату девочек, но там пусто. Я стучусь в дверь Авроры, но ответа нет.

Я всё равно открываю её. Вообще-то я не был здесь с тех пор, как она переехала, и удивлён, насколько здесь всё чисто и хорошо организовано. Есть что-то в Авроре, что заставляет меня думать, что она просто наводит беспорядок в своём окружении, и что хаос следует за ней повсюду. Может быть, это потому, что, когда она укладывает свои длинные каштановые волосы, кажется, что они живут своей собственной дикой жизнью. Может быть, дело в озорном блеске её тёмных глаз или в том, что я редко вижу её серьёзной. Её улыбка — это нечто иное, очаровательная, широкая и раскованная, и ей часто говорят, как она обезоруживает, поэтому она использует её как оружие.

К счастью, на меня это не действует.

Я подхожу к её столу и с удивлением вижу открытый справочник Норвуда с выделенными фрагментами. Рядом лежит блокнот, в котором она записывает списки дел и делает пометки по главам из книги, как будто это домашнее задание для школы.

Должен сказать, что я впечатлён. Я не думал, что она относится к этой должности так серьёзно, как следовало бы, но, возможно, единственное, к чему она не относится серьёзно, это ко мне. Я пролистываю остальную часть справочника и вижу, что она выделила почти каждую прочитанную страницу, а на полях сделала ещё больше пометок.