Скандинавский король
Шрифт:
Но я, конечно, слишком много думаю. Он ничего не выбирает для меня, он просто меньше меня ненавидит. Мне нужно держать себя в руках, иначе эти мысли могут начать строиться и строиться, как фундамент дома, пока я не буду стоять на том, чего, возможно, не существует. Пока что, возможно, мысль о нем заставляет меня улыбаться. Может быть, я ловлю себя на том, что мой взгляд падает на его лицо, запоминаю его черты, все его причуды. Может быть, это просто влюблённость. У меня и раньше были влюблённости. Я пережила их.
Я
И как по команде, хотя мой отсутствующий взгляд устремлён в окно, а я стою спиной к дверному проёму, я чувствую его присутствие в комнате. Как будто молекулы в воздухе меняются, а кожа на шее начинает покалывать.
— Идёт снег, — говорит он, его низкий голос усиливает электричество в воздухе, завихряясь вместе с падающими хлопьями.
Я смотрю на него через плечо и уже улыбаюсь, ещё не видя его. Этот мужчина становится всё красивее и красивее с каждым чёртовым днём. Вряд ли это справедливо.
И сейчас, когда он идёт к нам с Карлой, на нем один из моих любимых нарядов — пижама. Ну, по сути, просто красные фланелевые штаны на шнурках и белая футболка. Я застаю его в ней только поздно вечером, и обычно он надевает поверх неё шёлковый халат, который мне всегда хочется протянуть руку и потрогать.
Я позволяю своему взгляду задержаться на его теле дольше, чем следовало бы. Я знаю, что это так же неуместно с моей стороны — разглядывать его, как и с его стороны — разглядывать меня (хотя, Боже правый, я бы не возражала, чтобы он хоть раз был неуместен), но я ничего не могу с собой поделать. Я пью его как воду. Я люблю Акселя в его обычных строгих темных костюмах, но видеть его в таком наряде — это просто наслаждение. Я уверена, что его футболка сделана из какого-то фантастического материала и стоит миллион баксов, потому что она прекрасно облегает его мышцы.
Я уже упоминала, что король Дании подтянут? Потому что, да. Он очень даже. Я знаю, что он каждое утро ходит в спортзал во дворце, и чем бы он там ни занимался, это видно. Он идеально сочетает худобу и мускулатуру. Особенно в верхней части тела. Его плечи похожи на произведения искусства, широкие, округлые и идеально скульптурные, ведущие к большим бицепсам и сильным, сухожильным предплечьям. Иногда мне кажется, что его руки — моя любимая часть его тела. Может быть, потому что я вижу их так часто. Может быть, потому что они массивные и властные, и выглядят так, будто могли бы оставить идеальные отпечатки на моей заднице.
Эти мысли не новы для меня. Проблема в том, что они возникают у меня всё чаще и чаще, и не помогает то, что я фантазирую о том, как он меня шлёпает, когда он стоит рядом со мной.
К счастью, Аксель смотрит на ёлку, а не на меня, и поэтому не видит румянца на моих щеках. — Это выглядит…, - говорит он, пытаясь подобрать правильное слово. — Празднично.
— Я думаю, что украшу верхнюю половину сегодня вечером, — говорю я ему. — Ты хочешь присоединиться ко мне?
Карла отходит от
Я закатываю глаза и насмехаюсь. — О, простите, Ваше Величество, я забыла, что украшать ёлку — это ниже вашего достоинства.
Он не выглядит позабавленным.
Карла прочищает горло и спрашивает его по-датски, хочет ли он портвейна. Теперь, когда погода становится всё холоднее, Аксель каждый вечер сидит у камина с бокалом-другим, перебирая бумаги. Иногда я вижу, как он читает какую-нибудь датскую книгу в твёрдом переплёте.
— Пожалуйста, — говорит он ей и выпячивает подбородок. — Хочешь стакан?
— А мне можно? — спрашиваю я, глядя на дедушкины часы в другом конце комнаты. — У меня ещё час.
— Я разрешаю, — говорит он, и я клянусь, что вижу намёк на улыбку. — На самом деле, я настаиваю.
— Я принесу два бокала, — весело говорит Карла, выходя из комнаты.
— Щедрое настроение сегодня? — спрашиваю я его.
Он кивает на дерево. — Наверное, я чувствую дух сезона. И девочки тоже. Я не видел, чтобы они так радовались Рождеству, ну… — Он прерывается, прочищая горло.
— Трудно не радоваться, когда у тебя каждое утро подарки. Знаешь, мне кажется, ты их балуешь.
Он бросает на меня язвительный взгляд. — Они принцессы, Аврора. Буквально принцессы. Я не думаю, что их можно избаловать. Кроме того, это датская традиция.
Когда наступило 1 декабря, появились и подарки. В это время выходит рождественский календарь, а значит, каждое утро дети получают подарок, отсчитывая время до знаменательного дня. На мой взгляд, это немного чересчур, но, опять же, почти всё, что происходит в этом дворце, немного чересчур. Я имею в виду, это король, который закрыл национальный парк развлечений на два дня только для того, чтобы мы могли спокойно побыть там.
— Ну, я слышала, что по вашей традиции ёлка наряжается только за день до Рождества, — говорю я ему. — Посмотри на себя сейчас. Сейчас только пятое декабря.
— Где ты это узнала?
Я бросаю на него уравновешивающий взгляд. — Ты же знаешь, что я кое-что знаю. На данный момент я, наверное, знаю об этой стране больше, чем ты.
Его глаза оценивающе оглядывают меня, как будто он меня оценивает. — Хммм… Возможно, ты можешь занять моё место на троне. Возможно, я захочу взять выходной.
Я ненавижу то небольшое волнение, которое пробегает по мне, потому что то, что он сказал, — это такая отрывочная фраза. Но на долю секунды я представляю, каково это. Быть королевой. Даже тот факт, что он сказал это с такой лёгкостью.
— Не думаю, что это входит в мои обязанности, — поддразнила я его. — Возможно, тебе придётся доплачивать мне.
— Как насчёт того, чтобы начать со стакана портвейна и посмотреть, что из этого выйдет, — говорит он мне, как раз, когда Карла выходит с двумя маленькими стаканчиками, каждый из которых щедро налит.