Скарамуш
Шрифт:
— Да, но сейчас в Гишене ярмарка, — напомнил ему Андре-Луи. — Сюда съехались для купли-продажи из Нанта и Рена. Завтра последний день ярмарки, так что народу будет ещё больше и мы обязательно увеличим вечерние сборы.
— Увеличим? Да я буду вполне счастлив, друг мой, если мы получим столько же.
— Можете не сомневаться в этом, — заверил его Андре-Луи. — Не выпить ли нам бургундского?
И тут разразилась катастрофа. О начале её возвестили глухие удары и стук от падения, кульминацией же был грохот
Пьеро выбежал за дверь и увидел человека, лежавшего внизу, у лестницы. Он испускал стоны, следовательно, был жив. Пьеро подошёл и, перевернув его, обнаружил, что это Скарамуш, который морщился, гримасничал и подёргивался.
Вся труппа, столпившаяся позади Пьеро, расхохоталась.
— Я всегда говорил, что нам с тобой надо поменяться ролями! — закричал Арлекин. — Ты же просто блестящий акробат! Ты что тут делаешь — тренируешься?
— Дурак! — огрызнулся Скарамуш. — Чего ты ржёшь, когда я чуть шею себе не сломал?
— Ты прав. Нам бы надо плакать, что ты её не сломал. Ну, старина, вставай. — И он протянул руку.
Скарамуш ухватился за неё, приподнялся с земли и с воплем повалился обратно.
— Нога! — простонал он.
Бине пробрался сквозь группу актёров, расшвыривая их направо и налево. До него быстро дошло, в чём дело: судьба и раньше играла с ним такие шутки.
— Что у тебя с ногой? — угрюмо спросил он.
— Наверное, сломал, — пожаловался Скарамуш.
— Сломал? Хм! А ну-ка, вставай. — Он подхватил его под мышки и поднял.
Скарамуш встал на одну ногу, завывая; вторая подогнулась при попытке встать на неё, и он рухнул бы снова, не поддержи его Бине. От стенаний Скарамуша у всех в ушах звенело, Бине же на редкость изобретательно ругался.
— Чего ты ревёшь, как бык? Не ори, придурок. Эй, кто-нибудь, стул сюда.
Принесли стул, и Бине швырнул на него Скарамуша.
— Ну-ка, посмотрим, что у тебя с ногой.
Не обращая внимания на завывания Скарамуша, он сорвал чулок и туфлю.
— Что с ней такое? — спросил он, внимательно приглядываясь. — Я ничего не вижу. — Он схватил пятку одной рукой, носок — другой и стал вращать. Скарамуш вопил от боли, пока Климена не остановила Бине, вцепившись в его руку.
— Боже мой, ты совсем бесчувственный! — укорила она отца. — Парень повредил ногу. Зачем его мучить? Разве это его вылечит?
— Повредил ногу! — ответил Бине. — Я не вижу ничего особенного, из-за чего стоило бы поднимать столько шума. Возможно, он ушиб её…
— Человек с ушибленной ногой так не кричит, — сказала Мадам через плечо Климены. — Может быть, он вывихнул её.
— Этого я и боюсь, — захныкал Скарамуш.
Бине с отвращением сплюнул.
— Отнесите его в постель, — приказал он, — и сходите за врачом.
Распоряжения были исполнены. Явился
— Несколько дней! — воскликнул Бине. — Тысяча чертей! Вы хотите сказать, что он не сможет ходить?
— Это было бы неблагоразумно да и невозможно — ну разве что несколько шагов.
Господин Бине расплатился с доктором и сел думать. Он налил себе бургундского, без единого слова залпом выпил его и уставился на пустой стакан.
— Вечно со мной случается что-то в таком духе, — проворчал он, ни к кому не обращаясь. Все члены труппы стояли перед ним в молчании, разделяя его уныние. — Пора бы мне знать, что не одно, так другое произойдёт, чтобы всё погубить, когда впервые в жизни по-настоящему повезло. Ну да ладно, всё кончено. Завтра собираемся и едем. И это в лучший ярмарочный день, когда мы на вершине славы и могли бы выручить целых пятнадцать луидоров! Не тут-то было — всё летит к чертям! Проклятье!
— Вы хотите отменить завтрашнее представление?
Все — и в том числе Бине — повернулись к Андре-Луи.
— А что же нам делать? Играть «Фигаро-Скарамуша» без Скарамуша? — насмешливо спросил Бине.
— Конечно, нет. — Андре-Луи вышел вперёд. — Но можно ведь перераспределить роли. Например, у нас есть прекрасный актёр Полишинель.
Полишинель отвесил ему поклон.
— Тронут до слёз, — заметил он, как всегда, сардонически.
— Но у него есть собственная роль, — возразил Бине.
— Маленькая роль, которую мог бы сыграть Паскарьель.
— А кто будет играть Паскарьеля?
— Никто. Мы его уберём. Пьеса не должна пострадать.
— Он предусматривает всё. Что за человек! — съязвил Полишинель.
Но Бине не спешил соглашаться.
— Вы предлагаете, чтобы Полишинель играл Скарамуша? — недоверчиво спросил он.
— А почему бы и нет? При его способностях он должен справиться.
— Опять-таки тронут до слёз, — вставил Полишинель.
— Играть Скарамуша с такой фигурой? — Бине приподнялся, чтобы ткнуть указующим перстом в сторону плотного коренастого коротышки Полишинеля.
— За неимением лучшего, — возразил Андре-Луи.
— Тронут столь глубоко, что рыдаю в три ручья. — На этот раз поклон Полишинеля был просто великолепен. — Нет, в самом деле, выйду на воздух, чтобы остыть, — ведь мне столько раз пришлось краснеть.
— Пошёл к чёрту, — напутствовал его Бине.
— Чем дальше, тем лучше. — Полишинель направился к двери. На пороге он остановился и принял театральную позу. — Слушай меня, Бине. Вот теперь я не буду играть Скарамуша ни за что на свете. — И он вышел. Надо сказать, это был весьма величественный уход.