Скарамуш

Сабатини Рафаэль

Андре-Луи взглянул на него.

— Конечно, мне придётся сдаться — другого выхода нет.

Господин Бине наконец-то выпустил его руку и хлопнул по спине.

— Хорошо сказано, дружище. Вы об этом не пожалеете. Говорю вам, сегодня вы приняли великое решение — а я кое-что смыслю в театре. Завтра вечером сами скажете мне спасибо.

Андре-Луи пожал плечами и зашагал к гостинице, но господин Бине окликнул его:

— Господин Parvissimus!

Андре-Луи обернулся. Перед ним высилась грузная фигура с протянутой рукой. Луна заливала ярким светом круглое лицо Бине.

— Господин Parvissimus, не держите камень за пазухой — терпеть

этого не могу. Сейчас мы пожмём друг другу руки и всё забудем.

С минуту Андре-Луи с отвращением изучал его, затем, поняв, что начинает злиться, почувствовал, что смешон — почти так же смешон, как этот подлый хитрец Панталоне. И тогда Андре-Луи рассмеялся и взял протянутую руку.

— Никаких обид?

— О нет, никаких обид, — ответил Андре-Луи.

Глава V. ВХОДИТ СКАРАМУШ

Скарамуш стоял перед зеркалом, рассматривая себя: набелённое лицо с закрученными усиками, тщательно наклеенными, старинный чёрный костюм, обтягивающий фигуру, на боку шпага, за спиной — гитара. Он был во всём чёрном — от плоской бархатной шляпы до туфель с розетками. Созерцание собственного отражения настроило его на сардонический лад, как нельзя больше подходивший для роли Скарамуша.

Андре-Луи размышлял о том, что его жизнь, до недавнего времени небогатая событиями, неожиданно стала бурной. За одну неделю он успел побывать адвокатом, народным трибуном, разыскиваемым преступником, билетёром — и вот, наконец, стал шутом. В прошлую среду он вызвал слёзы праведного гнева у толпы Рена, а в эту среду ему надо рассмешить до слёз публику Гишена. Несмотря на различие ситуаций, тут было и сходство: в обоих случаях он был комедиантом. Да и роль, которую он играл в Рене, сродни той, которую сыграет сегодня на спектакле, — ибо кем же он тогда был, как не Скарамушем, маленьким застрельщиком, хитрым интриганом, разбрасывающим ловкой рукой семена смуты. Разница лишь в том, что сегодня он выступает под именем, верно характеризующим его амплуа, тогда как на прошлой неделе выступал под личиной респектабельного молодого адвоката из провинции.

Поклонившись отражению в зеркале, Андре-Луи обратился к нему:

— Шут! Наконец-то ты нашёл себя, став самим собой. Несомненно, ты будешь пользоваться большим успехом.

Услышав, как господин Бине выкрикивает его новое имя, он спустился и увидел всю труппу, собравшуюся у выхода из гостиницы.

Разумеется, все изучали его с большим интересом, особенно господин Бине и Климена. Первый рассматривал его серьёзным испытующим взглядом, а последняя — презрительно скривив губы.

— Неплохой грим, — заметил господин Бине. — Вы выглядите как настоящий Скарамуш.

— К сожалению, довольно часто мужчины не те, кем выглядят, — ледяным тоном сказала Климена.

— Ко мне эта истина сейчас не относится, — ответил Андре-Луи, — ибо впервые в жизни я тот, кем выгляжу.

Мадемуазель Бине ещё сильнее скривила губы и отвернулась, зато другие по достоинству оценили шутку — возможно, потому, что она была туманной. Коломбина подбодрила Скарамуша дружеской улыбкой, сверкнув белыми зубами, а господин Бине ещё раз поклялся, что у Андре-Луи будет большой успех, поскольку он смело бросается в это предприятие. Затем громовым голосом, на минутку одолженным у Капитана, господин Бине приказал труппе построиться для парадного марша.

Новый Скарамуш занял место рядом с Родомоном, а так как старый ушёл час тому назад,

чтобы встать у входа в рыночный зал вместо Андре-Луи, они полностью поменялись ролями.

Актёры отправились в путь, возглавляемые Полишинелем, бившим в большой барабан, и Пьеро, который дул в трубу, а оборванцы, выстроившиеся шеренгами, наслаждались бесплатным зрелищем, принимая парад.

Через десять минут прозвучали три удара, открылся занавес и стали видны потрёпанные декорации, изображавшие не то лес, не то сад, и Климена, в лихорадочном волнении ожидавшая Леандра. Этот меланхоличный влюблённый стоял в кулисах, напряжённо прислушиваясь, чтобы не пропустить свою реплику, рядом с неоперившимся Скарамушем, который должен был выйти после него.

В этот момент Андре-Луи почувствовал дурноту и, попытавшись мысленно пробежать первый акт сценария, который сам же сочинил, вдруг понял, как в кошмарном сне, что не помнит ни слова. В холодном поту он бросился к листу с кратким содержанием спектакля, висевшему на стене. Андре-Луи всё ещё изучал сценарий при тусклом свете фонаря, как его схватили за руку и поволокли к кулисам. Перед ним промелькнуло нелепое лицо Панталоне со сверкающими глазами и послышалось хриплое рычание:

— Климена уже три раза подала вам реплику.

Не успел Андре-Луи опомниться, как его вытолкнули на сцену. Он стоял перед полным залом, мигая в ослепительном блеске рампы с оловянными отражателями, и вид у него был такой растерянный и глупый, что публика, заполнившая в тот вечер весь зал, разразилась оглушительным смехом. Вначале Андре-Луи ещё больше растерялся, его била лёгкая дрожь. Климена насмешливо наблюдала за ним, предвкушая провал, Леандр уставился на него в оцепенении, а за кулисами пританцовывал от ярости господин Бине.

— Чёрт побери, — стонал он перед перепуганными актёрами, собравшимися там, — что же будет, когда они поймут, что он не играет?

Но публика так ни о чём и не догадалась, так как столбняк, напавший на Скарамуша, длился считанные секунды. Когда до него дошло, что над ним смеются, он вспомнил, что должны смеяться не над Скарамушем, а вместе с ним. Нужно спасать ситуацию и выжать из неё всё, что возможно. И вот подлинный ужас и растерянность сменились разыгранными, гораздо более явными, но менее комичными. Он спрятался за нарисованный куст, ясно давая понять, что его напугал кто-то за сценой, и, когда смех наконец-то стал смолкать, обратился к Климене и Леандру:

— Прошу прощения, прекрасная госпожа, если моё внезапное появление вас напугало. По правде говоря, после истории с Альмавивой [71] я уже не так отважен, как когда-то. Вот там в конце тропинки я столкнулся лицом к лицу с пожилым человеком, который нёс тяжёлую дубину, и мне пришла в голову ужасная мысль, что это ваш отец и ему выдали нашу маленькую хитрость, с помощью которой вы должны обвенчаться. Мне кажется, на эту мысль меня навело не что иное, как дубинка. Не то чтобы я боялся — вообще-то я ничего не боюсь, — однако я подумал о том, что, если это ваш отец и он проломит мне голову дубинкой, вместе со мной погибнут ваши надежды. Ибо что бы вы без меня делали, бедные дети?

71

Альмавива — персонаж комедии Бомарше «Севильский цирюльник» и «Безумный день, или Женитьба Фигаро».