Сказания о недосказанном
Шрифт:
Долго бы ещё Толик извлекал такой смрад своих острот, но заскрипели тормоза, и вот он, завод, который греет и кормит всех нас и своих и пришлых.
… И ругал тебя за дым, огонь и смрад, и обжигает, а дым, как из трубы паровоза, за шликер, что прилипает, когда его не просят, а тут так хотелось теперь, что – то делать. Работать. Ох, как надоело ходить по всем углам больничным. Ходить, почти ползать по этим газончикам больничным, где только стоны, но не *аромат степу*– вино такое было.
Вот и пошло рабочее воскресение, как обычно, набивали пласты. Вдруг
Поняли – толку нет, укатили.
*
Жарко, душно, тяжело. И голова ещё напоминает, о том, что рано выписался, не долечился, не окреп. Хорошее эхо того отравления.
Больничный лист, в деревне своей не закрыли, сказали, чтоб поехал туда, они не имеют такого права. Пришлось. Приехал. Зашёл в инфекционную.
Больничный пробует оформить.
А за окном, видно с кабинета, по скверам, утоптанными стёжками дорожками ходили выздоравливающие. В детском отделении шумно чирикали малыши, и дети разных возрастов. Не видно было только собачек. Верные спутники этих счастливчиков, выздоравливающих.
… А в углу двора, около второго отделения, – маленький полуподвальчик, ступеньки, холодильник. Там стояли две женщины в чёрных платочках.
Цыганка гадала
Лечил, спасал врач, он же был и главный. Когда к нему я пришёл и пытался объяснить, что больничный нужно, он пригласил коллегу и никого не велел пускать к нему.
Сидели. Все трое. Она, которая не могла до сих пор поверить, что по их анализам, причина,– трупный яд.
Откуда?
Нет. Такого ещё в их практике не было.
Второе.
После, практически клинической, он, этот художник, выжил и через день, сказал эту фразу, от которой они почти ошалели, от непонятного, сказанного им за столом уже в столовой.
Его спросили, какой стул.
Он, художник, криво, но улыбнулся и пропел, но, чётко, сказал.
– Какой стол такой и стул.
Все были в непонятном состоянии. Чуть не ушёл к своей прабабушке, а уже говорит так.
Стол номер один,– это чай, маленький сухарик, и хрен тебе, а не кашка.
А, он, уже так шутит.
Тогда этот художник рассказал, но уже в кабинете главного.
… Они с коллегами,– грузин – Мурад, и Антип,– хохол, встречали самолёт, который пролетел меж облаков пол шарика. Им с того света, ну, с той стороны нашего земного шара, который рядом с Японией, передали друзья рыбки. Встретили самолёт. Вручили им посылочку. Прибыли почти в Балаклаву, речка там протекает. Сели на лужайку. Достали балычёк. Выпили. Закусили. Поговорили, порадовались и приехали в Балаклаву.
А там, у костра. Они…
…Тут доктор перебил речь и спросил рыбу ели все? Долго беседовали. А та, которая коллега, просила подробно вспомнить, что и как ели, закусывали.
И, тогда, он, художник вспомнил, и ему пожали
– Воот, откуда трупные, и как же он выжил.
Только потом рассказал о системе Йогов и что серьёзно усвоил дыхание. Вот и выжил, вот она, реанимация.
И я рассказал ещё историю, пред историю.
Они были в шоке.
… Я, оказывается, должен был умереть и воскреснуть…
… Жили мы тогда на Арабатке. Тогда проходил науки пятиклассника, сельской школы. Как то, однажды, ходила цыганка с дочерью и гадала. Она была старая, плохо слышала и почти слепая. Её дочь переводила и кричала на ухо то, что люди говорили, просили о помощи. И вот рассказала маме, что у неё двое штаников,– это я и брат, – мальчики. И, что она, мама живёт грешно с чужим мужем. Они, с отчимом не были расписаны в сельсовете, вот уже много лет.
… Ещё сказала, что я в расцвете лет уйду в мир иной, но, по линии жизни на руке, очень тонкая, прервалась, и потом, опять, пошла – чёткая, ясная. Наука! Загадка…
Но дочь очень долго слушала её, они почти спорили, и потом пытались поправить дело, оказалось, что такое у неё первый раз за всю долгую практику. Она, мать, видно было, сильно волновалась. Испуг, в её лице и, казалось, она стала меньше ростом, согнулась и затихла…
… Ты будешь в здравии, говорили они, большая голова, это значит достигну вершин в делах рук твоих и голове.
Как верить цыганской правде.
Что то, могли рассказать соседи, а вот остальное…
… Её выгоняли из домов, когда она говорила то, чего и слушать было страшно. Ну как мог сынок начальника карьера заболеть чахоткой, она кашляла, показывала на маленького пацана рукой, стучала кулаком по своей груди, и, потом продолжала, что скоро его засыплют землёй…
… Её вытолкали за дверь и больше никого не разрешили посещать.
И вот прошло время. Какое время, всего три недели…
Приехал передвижной рентген…Пацана, на которого она показывала, что он кашляет, обнаружили воспаление лёгких, которое тогда ещё плохо лечили. Но она цыганка, предсказала, его засыплет землёй и схоронят. Прошло ещё немного дней, дней, а не месяцев…
… Приехал в деревню грейдер, из самого Геническа, ровнял дорогу. Пацан этот прыгнул покататься, попал под нож, размазало по дороге, и засыпало, от ножа грунтом, песком.
… Похоронили и вспоминали цыганку.
… А я вот только теперь понял, что мне это предстояло по книге жизни побыть в такой радости.
– Вот.
– Так что дорогие спасатели и такое бывает. Мне суждено было выжить. И теперь надеюсь, дотяну до… многие лета.
… Посмотрим, сказал слепой…
… Медики долго ещё сидели ошарашенные. Такого откровения не каждый день услышишь, в палатах далеко не санаторных хоть и у самого синего моря.