Сказка со счастливым началом
Шрифт:
– А мне говорил, что даже тебя понимает, – горько усмехнулась Соня. – Вроде как увидел меня и понял, что ты во мне нашёл. Вы похожи с ним, очень… меня даже оторопь взяла.
– Кто… кто говорил – отец?! – вытаращил глаза Митя. – Когда? Ты что, с ним встречалась?
– Да. Он в интернат приходил, помощь оказывал. И на меня нарвался. Или я на него… Снова предлагал деньги – на этот раз не взятка, а конверт милосердия. Я, естественно, не взяла. А потом сказал, что не фиг мне полы мыть, и разрешил преподавать. И я не отказалась. Потому что это справедливо.
– Если
– Да ничего ты не смог бы! Он угрожал мне, предупредил, стоит нам снова – и всё повторится, – устало отмахнулась Соня.
– Да, – Митя опять поник, – Калюжный своему слову хозяин.
– Ну и зачем ты приехал? Зачем, Митенька? Мы уже всё потеряли… Если бы мы остались верны клятве – может, тогда Господь и помог бы.
– Нет у Него возможности нам помочь, или не хочет… за что Он так с нами? – горько произнёс Митя.
Она испуганно посмотрела на него, но не нашлась, что возразить. Видно, и правда, Господь против них. Или это испытание только кажется непомерным? Но какой же тут выход, если выхода нет? Чтобы исполнить Его волю, надо быть вместе. А вместе быть невозможно… Что же они сделали не так?
Соня мысленно осекла себя. С какого момента она стала ждать от жизни счастья? Никто ей ничего не обещал. Наверное, у её сказки тоже будет счастливый конец… но не здесь, не на этой земле.
– А предложить мне по-прежнему нечего, ты права, – Митя поднял на неё измученные глаза. – Уехать с вами в Сибирь? Я думал об этом, постоянно думал… Ты попрекнула меня тогда Москвой. Но я правильно сделал, Сонь, по-другому нельзя было. В Сибири, на Камчатке… да хоть в Индокитае – я везде бы трясся от страха за тебя.
– Сейчас я и в Сибирь уехать бы не могла, – покачала головой Соня. – И тогда… не смогла бы – глупая я была, зря тебе только… Вадика каждый год проверяют – в каких он условиях. Знаешь, с опекой шутки плохи. Усыновление могут и пересмотреть, так просто не убежишь. Если уезжать – пришлось бы оставить координаты, вот тебе и спрятались бы! Нет, Мить, я точно знаю: решение было только одно – ничего не бояться!
– Нет. Я бы не пережил, если с тобой что… Невозможно, нет!
– Тогда зачем… зачем эта мука? Что изменилось? Ты приехал, успокоил меня, что не живёшь с Наташей. Что у тебя было всего три женщины – или больше, ты не помнишь. И что – что теперь-то?
– Сонечка, я просто… ни секунды больше не мог без тебя… дни считал до отъезда… я в аэропорт приехал за восемь часов до вылета! Не могу без тебя жить, родная моя, девочка моя… Я должен был увидеть тебя… дотронуться до тебя…
– И чего же ты ждёшь от меня? Доказательств любви? Я люблю тебя, Митя. Но на этой кушетке ничего доказывать не стану, ты знаешь. Верности? И верна я тебе по-прежнему. И ты это знал, и спокойненько жил.
– Не знал… не жил! Соня! Как я мог знать… Ты ведь живой человек!
– Не суди по себе! – она зажмурилась, сморщилась от невыносимой боли. – А может… может, я не живой человек.
Она помолчала и спросила:
– А ты же говорил, что всё про меня знал…
– Не всё… И сейчас – не всё… Знаю, что оформила Вадика… что переехала…
Она отрицательно покачала головой: на мамином счету к концу весны почти ничего не осталось, они с Анькой туда даже и не заглядывали. Свою часть Соня окончательно истратила при переезде: на кухне, после того, как Женя снял полки и забрал плиту, пришлось сделать небольшой ремонт; кое-что докупили – паласы, чтоб Вадик не поскользнулся на ламинате, новые шторы. Женя отказался помочь им избавиться от лишней мебели, и вообще, вёл себя крайне жёстко. Никакой помощи они от него не увидели. Зато, когда ставили подписи на документах, он долго, очень долго глядел на Соню, ничуть не стесняясь Танечки. И ещё раз повторил: «Дура ты, Сонь».
– Тебе Валерия рассказала? – только спросила она.
– Ну… частично.
– Она не знала, что я работаю, Аньке я строго-настрого… А то бы твоя мама живенько меня…
– Валерия сказала, что вы с Женей меняетесь, – торопливо перебил её Митя. – А потом Анька уволилась, и Валерия уже ничего не могла мне… Я боялся, он отдал свою квартиру Аньке, чтобы вам не мешалась, а сам – с тобой…
– Он так и хотел. А потом у него всё наладилось и без меня. Он женился. На Танечке – помнишь такую? У них ребёнок недавно родился.
– Детка с оленьими глазками? – презрительно поднял брови Митя. – Значит, он отстал от тебя? Если б я знал… Сколько я пережил – при одной только мысли! Теперь хоть один камень с сердца…
– Правда? – Соня скривилась. – А он даже при размене в последний раз сделал мне предложение… когда до свадьбы его два дня оставалось. Вот тебе и не предлагали, и искушений не было.
Несчастный, подавленный, Митя стоял напротив неё. Обнять её он не решался, но глазами охватывал всю, смотрел с таким мучительным желанием и болезненной надеждой, что Соня сразу вспомнила детсад, веранду, и вот этот его взгляд.
– Прости меня… прости, если можешь… – тяжело выдохнул он.
– Какая теперь разница… с кем ты был, сколько… С кем ты потом… Теперь уже всё равно. Как ты вообще здесь… ты надолго приехал?
– Не знаю… дня на три. Я придумал себе дела.
– Уезжай, Митя. Пожалуйста.
– Разве ты… разве ты не хотела меня увидеть? Я спать не мог… думал только об этом миге… чтобы оказаться рядом с тобой… целовать тебя… Сонечка…
Он сделал к ней шаг.
– Не надо, Митя… – она отшатнулась. – Это слишком больно!
– Больно – это прогонять меня! Сейчас, когда мы рядом, и никого больше нет! И каждая секунда – на вес золота.
– Нет, нет… без тебя боль стала привычной, притупилась… жизнь продолжалась, и…
– У меня не продолжалась. Когда ты была в больнице… думал, если с тобой что случится – я жить не стану. Я каждый день звонил. Доктор сказал, что с тобой всё будет нормально, но я…
– Кто сказал – Илья Сергеевич?
– Ну… да… – Митя поднял на Соню опасливый взгляд.
– Подожди, подожди… А как ты вообще сегодня к нему попал? Как ты меня здесь нашёл? Это что же – вы с ним…