Сказка в дом стучится
Шрифт:
— Ты же в этом хорошо разбираешься…
Нет, за такое просто вышибают зубы!
— Его можно в футляр убрать и заряженным!
Он вдавил мои руки в подушку. Коленки тоже придавил — обезопасил себя по всем фронтам. Но язык мне пока не прикусил. Вот! Я даже его ему показала! Сумрак сумраком, а умник прекрасно все увидит с расстояния в один нос. Да, он у него, как у Буратино, тычется во все без особого разбора…
Я улыбнулась собственным мыслям, а Терёхин тут же принял их на свой счёт. Впрочем, мысли-то были о нем…
— Только если в чехол, и то одну часть, — улыбнулся в ответ. — В футляр я не спешу. — И пропел тихо-тихо: — А не спеши ты нас хоронить, у нас еще здесь дела. У нас дома детей мал-мала, да и просто хотелось пожить.
Ну да, музыкальные вкусы у него не поменялись. Чайф, Чиж… К счастью, не Чай вдвоём. Ну, что там ещё на букву Чэ — Че Гевара? Решил произвести революцию в моем сознании? Похоже на то… Правда, сейчас я находилась в совершенно бессознательном для этого дела состоянии. И для другого — тоже…
— Валера, давай спать!
— А мы что делаем?
Лицо снова слишком близко. Покажешь язык — останешься без языка…
— Не то, что делают нормальные люди в три часа ночи! Валера, да иди ты к черту!
Я высвободила распятые на подушке руки и толкнула его в грудь! И он пошёл. А черту!
— Валер, ты куда? — поднялась я на локте.
— За вибратором, — услышала уже от двери.
Ноги сами оказались на полу. Валера обернулся на шум.
— За своим личным, — в голосе его звучал смех. — За часами. Включу бесшумный будильник, чтобы тебя, соню, не разбудить. Чего испугалась?
Смеёшься? Вот как! И запустила в него подушкой. Поймал! И пятнадцать лет назад ловил прекрасно. И что он лез к нам с Марианной? Неужели его действительно ко мне тянуло? Да на меня в шестнадцать без слез смотреть нельзя было! И не только из-за всяких лечебных гимнастик, а вообще…
— Вот же неугомонная!
И он отправил подушку обратно. Поймала. Прижала к голому животу. Он вышел в коридор. Чем-то прошуршал и вернулся. Закрыл плотно дверь. За это время я успела спрятаться под одеяло и перебраться поближе к окну. Так хоть немного свежее будет. Отдернешь шторы — вообще не уснёшь. Светло. Случилось бы такое же просветление в башке. Я с Терёхиным? Да какой сатирик это придумал!
— Тебя можно обнять? Или ты во сне независимая женщина?
Пока он спрашивал, рука с часами перевалилась через мой бок и надавила на живот, притягивая к горячему мужскому телу! Точно мужскому и точно горячему. Вторая его рука скользнула под мою подушку.
— Сможешь так уснуть?
— Я уже как угодно усну. Только дай мне спать!
И уснула, со всеми восьмьюдесятью пятью килограммами, навалившимися на мои плечи. Ведь не выдержу. Рухну! Свалюсь с кровати и выйду в окно!
— Извини, я не хотел…
Я зажмурилась. В зашторенной комнате слишком светло и … Дорогой мой товарищ Терёхин в галстуке и пиджаке стоит на коленях подле кровати.
— Я
Он провёл тёплой ладонью по моей щеке и нагнулся, чтобы запечатлеть на губах легкий поцелуй. Вот оно правильное слово для его действий — запечатлел. Я заморгала и окончательно проснулась.
— Спи, — он провёл ладонью по моим волосам. — Как проснёшься, звони. Пойдём поедим вместе. Напротив офиса приличное кафе. Ключи я оставил на кухонном столе. И от машины тоже. Но тарантас не бери. Я пришлю адрес. Найдешь. Ну все, я пошёл… К черту! Как ты меня и послала. Жаль, не позавтракали вместе. Но в другой раз. А то и мечтать не о чем будет. Давай, спи. Мне невыспавшаяся злюка не нужна.
А какая нужна? Хотела спросить да передумала.
— Я в двенадцать собиралась быть уже дома.
— Будешь позже. Я без завтрака проживу. Без обеда — нет. А как пережить сегодняшнюю ночь без тебя вообще не представляю.
— У тебя детей мал-мала, забыл? Будешь с домишкой помогать. А то Марианна собиралась в субботу засадить тебя с Никитой…
— А в субботу ты до утра моя?
Я сжала губы. Он усмехнулся.
— Я просто так интересуюсь, — промурлыкал. — Так сказать, в целях повышения, — запнулся. — Как там дальше было?
А… Простоквашино. Да пошёл ты…
— Тестостерона, — выдала ему, прищурившись.
— Знаешь, обнимать тебя спящую мне нравится куда больше. Во сне ты молчишь.
И поднялся с колен.
— Жду звонка.
— Я пришлю эсэмэску, — улыбнулась я.
— Ну что ты за человек такой… — он снова опустился на колени. — Ну вот в каком виде я в офис заявлюсь… Скажу, все из-за тебя…
Его руки скользнули мне под волосы, сжали уши, а губы перекрыли источник дыхания. Я не стала обнимать в ответ — действительно сейчас изомну пиджак.
— Я впервые за много лет не хочу на работу…
Он снова гладил меня по щеке, в прищуренных глазах его играла улыбка. Добрая. Ее подсвечивали тонкие розовые сосудики.
— Не пялятся много в экран, если это возможно, — прошептала я.
— Буду пялиться в телефон, чтобы эсэмэску от тебя не пропустить.
— Не пялься. Я тебе позвоню.
— И скажешь гадость…
— Нет, — я тронула его щеку, гладко выбритую. — Если ты не сделаешь за эти пару часов новой гадости, не скажу…
— С гадостями я закончил. Надеюсь, — он прижал мою ладонь к губам и отпустил, даже спрятал под одеяло. — Прости, но я реально не знал, как иначе уложить тебя в постель. Как любую другую бабу, не получилось бы, я это прекрасно понимал.
— И все равно продолжал покупать…
— Серьезно? Я же ничего тебе не купил. Ну, кроме цветов…
Я сощурилась. Он тоже. Но оба промолчали.
— Боже упаси, Сашка, ты не товар. Не смей так думать. И вообще я просто делюсь с тобой всем, что у меня и без тебя было. Машина, квартира, дети…