Сказки Рускалы. Василиса

Вечер Ляна

— Почему отдыхать не идешь? — Кощей переступил порог, сжимая в руке корзину с наливными яблоками.

Бессмертный зачем-то переоделся. Напялил кафтан атласный, сапоги блестели, что водная гладь на солнце. Щеголь — не иначе, или полоумный немного.

— Хотела почитать, да такую красоту в руки брать страшно.

— Вот как, — колдун поставил корзину на стол. — Погляжу, ты для сельской девки больно ушлая. Грамоте обучена, в седле умеешь ездить… Найтмара обуздала.

— Он сам меня в хозяйки выбрал, — легкая улыбка от воспоминаний о Кресе заиграла на губах. — Грамоте тетушка обучала, хотела

лучшей жизни для меня, а в седле Ярка учил кататься. Он из Горок, там даже дети умеют.

— Это любимый твой?

— Уже и не знаю, — с болью в груди вздохнула я, — любимый или нет.

— А вчера не сомневалась, — хмыкнул Бессмертный.

Кощей сложил руки за спину и прошелся вдоль одной из стен. Полы шелкового кафтана шелестели в гулкой тишине зала, он чуть повернул голову и окинул меня оценивающим взглядом.

— Сказку? — губы Бессмертного не выдавали и тени улыбки, но медово-карие глаза задорно искрились. — Девицы любят сказки.

Кощей потянулся к полке над головой. В его руках сверкнула драгоценными камнями кожаная обложка. Книга сказок красоты невероятной манила одним только видом. Бессмертный бережно протянул мне сокровище. Принимая в холодные от волнения ладони тяжелую книгу, забыла как дышать. На меня смотрели волшебные птицы, созданные мастером из изумрудов и золотых нитей. Подумать не могла, что до такого чуда дотронуться смогу.

— Так ничего не прочитаешь, — Кощей присел рядом со мной. — Книгу-то открыть надо.

Он аккуратно взял из моих рук драгоценное писание, шелест страниц затуманил голову. Мягкий голос колдуна рассказывал о чужеземных берегах, великих подвигах героев. Яркие картинки мелькали в мыслях, оживая перед глазами. Казалось, сердце чувствует все, о чем читает Бессмертный: неистовую ярость мужчин, трепетную любовь женщин. Люди гибли и возрождались, одерживали победы и возвращались домой. Я танцевала от радости вместе со сказочными воинами, пела печальные песни с девушками, не дождавшимися любимых с поля боя. Дотрагивалась до волшебных предметов, откусывала отравленные яблоки и засыпала вечным сном. В лицо дул теплый ветер, пахнувший иноземными сладостями, во рту скрипел песок бескрайних пустынь.

— Люблю эту книгу, она с детства со мной, — Кощей отложил сказки в сторону и потянулся к яблокам.

— Ты был ребенком? — тоже запустила руку в корзинку.

— Конечно, был, все когда-то были детьми, ведьма.

— Прости.

— Не за что, — он аппетитно впился зубами в румяный бок фрукта. — Кышек на ветер уже ответил, ежели тебе интересно.

— Согласился?

— Согласился встретиться и потолковать. Завтра перед закатом.

— Боюсь, выкинет гадость какую.

— Может, — Бессмертный безразлично дернул бровями. — Придется рискнуть.

Глава 14

Сегодня утром в кухне Кощея хозяйничала баба Яга. Печь напряженно ухала, вспоминая, как греть горшки, стол жалобно пищал от толчков костлявых рук ведьмы, месившей тесто. Вареники выйдут что надо — старушка придумала начинок не меньше десятка.

Несмеяна черпала большой ложкой размоченные грибы, только ведьма отворачивалась, а я старалась не улыбаться. Выдавать девицу не хотелось, уж больно забавно получалось.

— Цыц! — Яга все же поймала царевну. — Или вам не хватит,

или Кощей пойдет к Кышеку голодный.

— Страшно-то как, — шутливо сморщила нос девушка.

— Еще как! — серьезно согласилась бабушка. — Ежели не сотрапезничает Бессмертный да воды не напьется — не будет силы колдовской.

Ну, хоть понятно стало, почему Кощей ест что не в себя. Не каждый конь после пахоты столько проглотит. Пущай кушает на здоровьишко, дай солнце ему жену хозяйственную.

— У меня горе, ежели кто не заметил, — Несмеяна, не скрываясь, зачерпнула творога, — любимый и папка в темницах.

— Да, — Яга хлопнула муки на стол, — Потапа, конечно, угораздило…

— Еще бы знать за что его, — я отодвинула миску от царевны.

— Знамо дело за что, — ведьма удивленно глянула на меня, — в Первограде только немой о том не сказывает. Его же видали на ярмарке с тобой. Говорят, ты за аспида золото отдала.

— Было дело.

— Слухи до Кышека дошли.

— Мало ли в столице девиц-то, любая могла за змея заплатить, — странно слышать, что обо мне в городе толкуют.

— Василиса Дивляновна, не ты ли единственная, кто получил грамоту на волшбу из рук самого Кощея Бессмертного? Не ты ли над Первоградом на спине аспида летала? Да о тебе уже сказки складывают.

— И я слыхала, — закивала царевна.

— Пойду, — поднялась с лавки и, отряхнув рубаху, зашагала к выходу.

— А каша? — растерянный голос старушки догнал у порога.

— Расхотелось.

Жалкие крохи хорошего настроения, что я получила от воркования ведьмы над тестом и потешного ворчания Несмеяны, исчезли без следа. Только и думала о том, что Потапа в темницу из-за меня бросили. Все одно Кышек от змея ничего не узнал, но наверняка хорошо помучил. Вот бы отправиться с Кощеем и шибануть самозванцу короной по мусалам. Храбрилась, конечно. На самом деле поджилки тряслись, в голове стучало от страха.

Расхаживала по первому этажу, на лестницу в подземелье поглядывала. Морок этот… Не успела от одних переживаний избавиться, другие уже ложками стучат — ждут мою буйную головушку к столу.

От резкого скрипа под полом свело зубы. Подошла к лестнице и глянула вниз — кто-то ходит. Не лезть бы не в свое дело, но куда там… Ноги уже пересчитывали ступени.

Тяжелая кованая дверь, что ночью заперта была, настежь распахнутой оказалась. Ступила за порог и сощурилась от яркого сияния. Глядела на бесконечные горы монет, на переполненные драгоценными камнями сундуки, на сотни кувшинов из чистого злата да серебра, на жемчуга, небрежно рассыпанные по полу. Конца и края сокровищам нет. Подняла изумрудный камень с ладонь размером, в руках повертела. Бросила, что булыжник, на кучу золотых — шумно вышло.

— Суешь нос, куда не следует, — из глубины огромной комнаты вышел Кощей.

— Случайно забрела, — соврала и почувствовала, как щеки загорелись.

Колдун не ответили, лишь улыбнулся украдкой. Он принялся открывать запертые ларцы. Приличная девица давно бы со стыда сгорела и вон кинулась, а я стояла, глазела. Никогда прежде к богатству не тянуло, но здесь просто несметные сокровища хранятся — ума лишиться можно.

— Нравится? — Бессмертный, занятый делом, даже не повернулся.

— Нет, — снова ложь, снова покраснела.