Сказки Рускалы. Василиса
Шрифт:
— Дверь плотней прикрой да обувку скинь, — скомандовала Досада.
Послушалась гадалку — сапоги у порога оставила, под дверь платок бросила и потянула на себя со всей силой. Только обернулась к Досаде, сердце в пятки ушло. Почернели глаза чертовки, что ночное небо сделались. Кажется, даже
— Чего жмешься к стенке? — в голосе нечисти играла ухмылка. — Ответов на свои вопросы бойся — не меня.
Сделав пару шагов навстречу Досаде, поняла — знать, что с Яром станет, хочу больше, чем боюсь гадания. Встретились наши с чертовкой взгляды, замерла кровь в жилах, и полетели вороньи кости на пол из рук чертовки.
— Знает ветер, знает птица, вижу все — и Явь, и Навь… — гадалка обходила меня кругом. — Дать ответы для девицы, что хотела дюже знать…
Досада замолчала. Она еще долго ходила кругами по бане, что-то выведывала у пауков, хмурилась и мотала рогатой головой. У меня в горле пересохло, пошевелиться боялась — так и стояла идолом, пока она гуляла.
— Вижу черную душу Яра, что тебя сейчас, — наконец, начала гадалка, — позабыл он, что любить умел, позабыл и тебя, Василиса Дивляновна. От такого лихого зла крутых бед ожидать можно.
— Встретимся? — занемевший язык еле ворочался во рту.
— Встретитесь, лучше бы не встречались…
— Что так?
— Смерть за тобой ходит, краса-дивица. Понравилась ты ей, а Яр твой ей только в помощники годится… Погоди-ка, — она поддела воронью косточку копытом. — А ведь тут не только о Яре речи вести можно. Есть сила
— Чего сказала? — скривилась от мудреных речей гадалки.
— Рускальским языком говорю тебе — сила темная, душа светлая, — повторила Досада. — Мужик. Суженый твой.
— Не до женихов.
— Тебя спросить забыли.
Только вымолвила гадалка предсказание, задрожали стены бани, заскрипели бревна, затанцевали. Уханье банников в ушах эхом осталось, а Досада, что болезная затряслась, на пол рухнула.
— Вижу, корону наденешь, — она выбрасывала слова криком, черные глаза побелели, туманом заиграли. — Трон вижу, тебя в злате, серебре да в жемчугах…
Больше чертовка ничего не сказала — забилась в агонии, на лбу пот проступил. Испугалась я пуще прежнего, что делать не знала. Спасибо банной нечисти — нашептали дедушки, мол, дверь открой и все успокоится. Кинулась к порогу, а сил-то от страха нет, еле справилась. В баню ринулся вечерний ветерок, лучины погасли, и чертовка мигом успокоилась. Она уселась на полу и растерянно поглядела на меня зелеными глазами.
— Ерунду нагадала, — опустилась с ней рядом да за руку взяла.
— Я нагадала? — бровки Досады взмыли вверх.
— А кто еще? Говорила, что смерть за мной охоту ведет, Яр про меня позабыл, а мне другой суженый наречен и что царицей стану сказала…
— Глупости какие, — рогатая нечисть сморщила пятачок. — Я с гаданиями завязала, да и кости сгинули.
Я щелкнула пальцами, лучины вспыхнули игривыми огоньками. Батюшки! На полу ни одной косточки, словно и не было никакого гадания. Неужто почудилось?