Скопа Московская
Шрифт:
Он помолчал и добавил уже тише.
— Я вообще здесь остаюсь только из уважения к тебе, Михаэль, — заявил он. — Мой король шлёт всё более настойчивые письма, где требует покинуть твоё войско и заняться теми землями, которые были обещаны Швеции. Я тяну время, не отвечаю, на последнее пришлось отписку, как вы говорите, писать, и в самом скором времени я получу уже не требование, а прямой приказ. И тогда уже ничего поделать не смогу.
Говорить, что тогда мы станем врагами, он не стал. Это мы оба понимали без лишних слов.
— Тогда тем более езжай в Москву, — заявил я. — Если уважаешь меня, попытайся донести это до царя. Не получится, ты ведь ничего
— Гладко ты стелешь, Михаэль, как у вас говорят, — усмехнулся, подкрутив рыжий ус, Делагарди.
И я понял, что он согласен, хотя и не слишком доволен тем, что поддался-таки на мои уговоры.
* * *
Александр Юзеф Лисовский был человек крайне жестокий, но превыше этого греха, который он холил и лелеял в своей душе, был иной — честолюбие. Конечно же, когда к нему обратился великий канцлер литовский с предложением прикончить не кого-нибудь, а фальшивого царя, сидевшего в Калуге, он с радостью принял это предложение. Тем более что оно было подкреплено увесистым кошелём, полным золотых дукатов, который достался лично пану Александру. Делиться этими деньгами с кем бы то ни было он не собирался.
— Дичь, достойная моих охотничков, — согласился Лисовский, принимая кошель. — И как он должен умереть?
— Явно, — ответил Сапега, — на людях, так чтобы не осталось сомнений в том, что царёк мёртв. Новые самозванцы, конечно, появятся, но у этого шансов остаться не должно.
— Тогда нужен верный человек среди его окружения, чтобы сообщил нам о подходящем времени и месте, — заявил Лисовский. — Без этого ничего не выйдет.
— О, пан Александр, — рассмеялся Сапега, — у вас будет самый близкий к царьку человек, которые знает о его привычках буквально всё.
— Если вы про своего кузена, пан Лев, — покачал головой Лисовский, который неплохо знал о том, что творится в Калуге. Осведомлённость на войне залог порой даже не победы, а простого выживания, — то его давно уже отодвинули от царька, хотя он и числится ещё гетманом его войска. Теперь там всем заправляют казаки Заруцкого.
— О нет, — Сапега пребывал в приподнятом настроении, — я не про моего родича. Конечно, встречать вас в окрестностях Калуги будет он, но я говорю о другой персоне. Куда более близкой к царьку.
— Может я и Лисовский, — в тон ему ответил пан Александр, — да только истинный лис из нас двоих всё же вы.[1]
И вот теперь пан Александр ждал младшего кузена этого Лиса Сапеги, хотя Ян Пётр носил тот же герб, но уж его-то лисом назвать не получалось. Он был настоящий вояка, как и сам Лисовский, пускай и не чуждый хитростям, однако до старшего кузена ему было далеко. Это и сам Ян Пётр отлично понимал, всегда прислушиваясь к советам Льва.
С самим Яном Петром Лисовский встретился несколько дней спустя. Причём встретились они прямо в самой Калуге, не особенно и скрываясь. Лисовского здесь в лицо никто не знал, несмотря на мрачную славу ротмистра и его лисовчиков, и он легко въехал в город, миновав зазевавшихся и с утра уже полупьяных городовых стрельцов. Казаки на явно небогатого ляха, а может и такого же казака как они сами, кто ж разберёт, внимания не обратили. И когда Лисовский въехал на богатое подворье, занимаемое Сапегой и его людьми, это ни у кого не вызвало подозрений. Мало ли кто туда ездит и зачем. В ляшские дела никто особо носа не совал — запросто можно и без него остаться, ежели особенно любопытен.
— Приветствую, пан Александр, — первым раскланялся с гостем Сапега.
— И вам здравствовать,
Он знал, что Сапега предпочитает, чтобы его звали полным именем, и не допустил оплошности. Они с молодым Сапегой не были врагами, несмотря на то, что при рокоше Зебжидовского находились по разные стороны, и Яна Петра совершенно не смущал тот факт, что после разгрома конфедерации под Гузовом Лисовский был объявлен вне закона. Именно репутация шляхтича, далёкого от рыцарских идеалов и привлекла в нём Сапегу старшего. Ведь кто другой вполне мог попросту отказаться от такого подлого дела как цареубийство, даже при условии, что царь не совсем настоящий. И всё же пан Александр предпочитал вести себя предельно вежливо с Сапегой молодым. Как бы то ни было, а Лисовский здесь один, и Сапеге даже не нужно самому за саблю браться, достаточно только сообщить тому же Заруцкому, кто гостит на подворье, чтобы через час тут было не протолкнуться от казаков. Много крови попил Александр Лисовский со своими лихими лисовчиками народу русскому и смерть его лёгкой бы точно не была.
— Я не хочу особенно задерживаться в Калуге, — после приветствия высказался Лисовский.
— Не придётся, — кивнул Сапега. — Наш царёк очень охоч до зайцев. Любит их пострелять, и не терпит обычно до начала нормального времени. У него уже свербит. Так что скоро выедет в лес, пострелять русаков, — он усмехнулся и Лисовский поддержал его шуточку, — а ведь в лесу ещё и ежи[2] водятся с острыми иголками.
— Осталось делом за малым, — заявил Лисовский, — узнать точно, когда и куда именно отправится царёк стрелять зайцев. А ещё хорошо бы знать, сколько при нём людей будет, и кто они.
— Кто они я знаю точно, — сразу ответил Сапега. — Сопровождают царька пара бояр, кому он хочет этим своё расположение показать, обычно по совету Маришки-царицы. А охраняют его служилые татары из Касимова, над ними главным Пётр Урусов, лихой рубака, так что с ним стоит быть осторожней. Да и остальные дерутся не хуже наших панцирных казаков, правда, вооружены полегче.
— И скольких он берёт с собой татар? — уточнил Лисовский.
— С десяток, не больше, — пояснил Сапега, — и Урусов, конечно, главным. Сам-то царёк в душе тот ещё заяц, он бы и сотню таскал с собой. Да только если больше с собой людей брать, то всех русаков распугаешь, и доброй охоты не выйдет.
Десяток татар — это ерунда, плёвое дело. Как бы ни отзывался о них Ян Пётр, да только лисовчикам те татары и в подмётки не годятся. Конечно пан Александр трезво оценивал боевые качества своих людей, и знал, что против московской поместной конницы, если из богатого города, они скорее всего не выстоят, а вот с татарами справятся всегда. Те хороши в наскоке, но если атакуют их редко выдерживают удар, предпочитая убраться. Правда, после могут сами атаковать, причём оттуда, откуда не ждёшь, но не в этот раз. Если лисовчики убьют царька, татарам незачем будет нападать, разве что из мести, да и то вряд ли. Царёк не их веры, чтобы за него мстить.
Тем же вечером Лисовский покинул Калугу, присоединившись к своем отряду, который расположился в городке под названием Воротынск. Его уже успели основательно разорить, и теперь лисовчики шастали по округе в поисках поживы. Собрать их будет не так-то просто, однако обещание золота делает чудеса, да и люди преданы своему командиру и вернутся по первому кличу. Лисовчики знали, что риск с командиром есть, но он частенько бывает оправдан. Как в этот раз, например.
[1] Лисовский намекает на герб Сапеги, который так и назывался «Лис»