Скромное обаяние художника Яичкина (Божий одуванчик - 2)
Шрифт:
Широко улыбаясь, я указала себе за спину. Никто не прореагировал. Все выжидающе смотрели на меня.
Я повторила свой жест.
– Она чего?
– тихо спросил у Лени один из бандюков.
– Не знаю, - так же тихо ответил он.
– Секретер гони!
– начал злиться мордатый.
Я улыбнулась еще шире и снова указала себе за спину, куда мы с Пашкой поставили буфет.
– Ты мне ваньку не валяй, - мордатый окончательно впал в бешенство, - и под дуру не коси!
Тут я, наконец, соблаговолила обернуться. Это было уже слишком.
Буфета в коридоре нашей с Пашкой квартиры не было.
Лучезарная
– Он же был здесь утром, - часто заморгала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются предательские слезы, - я сама видела его…
– По-моему, - прошипел мордатый, - кто-то тут считает братву придурками.
Если бы я не была так подавлена, то наверняка зашлась бы в диком хохоте.
– Сейчас она нам все расскажет, - мордатый широко шагнул ко мне, и, наверное, я бы так и умерла со страху, если бы не Леня, протиснувшийся между мной и моим предполагаемым палачом.
– Стойте, - спокойно проговорил Леня, - она девица реальная, с понятиями. Мозги крутить не будет. Сейчас она сама нам все объяснит. Правда, Галина?
– обернулся он ко мне.
Все как по команде уставились на меня. И тут меня осенило. Внезапная идея, озарившая мой гигантский мозг, чуть-чуть приободрила меня. Ну, по крайней мере, я поняла, как надо себя вести в этой ситуации.
Я храбро смахнула с носа слезу, постаралась унять дрожь в коленях, набрала в легкие побольше воздуха и слабым голосом спросила:
– Мальчики, а может, водочки?
– и кожей ощутила, как коэффициент бандитской ненависти ко мне резко понизился.
– Водочки?
– задумчиво спросил мордатый.
– И борщечку, - добавила я чуть посмелей, - со сметанкой, зеленюшкой… А? Продрогли небось в подъезде-то торчать?
– Борщечку?
– атмосфера нашего дружеского вечера теплела с каждой минутой.
– Да вы не бойтесь, не отравлю, - пропела я медовым голоском, - я и сама с вами сяду, а? Не побрезгуете?
– А давай свой борщечок, - хлопнул в ладоши мордатый, - со сметанкой…
Мысленно возблагодарив всех богов, что днем, перед походом по магазинам нам с Катериной пришла в голову великолепная идея - наварить гигантскую кастрюлю борща, я мухой полетела на кухню. Шваркнула кастрюлю на плиту, порубала зелень, извлекла из своих пакетов мягчайший французский батон и развесную сметану. Метнула на стол глубокие гостевые тарелки, в которые можно было уместить небольшое море, достала из морозилки неприкосновенный запас малосольной семги, покромсала лимон, вывалила в масленку пачку масла и вытащила из холодильника литр водки, почивавший там еще с нашей с Пашкой второй годовщины свадьбы. На все это у меня ушло секунд двадцать. Адреналин предал мне такое ускорение, что я летала по кухне, как агент Смит из «Матрицы».
Может быть, я преувеличиваю, но бандиты наблюдали за мной с плохоскрываемой нежностью. А когда закипел борщ, и аромат начал разливаться по всей квартире, нежность плавно перетекла в обожание.
Я принялась разливать его по тарелкам.
– Голодные небось с обеда, - с материнской лаской окинула я взглядом честную компанию, с трудом поместившуюся на нашей с Пашкой кухне, - хоть поедите нормально… Кому погуще?
Оказалось, что погуще всем.
– У меня настоящий борщ, без туфты
– ворковала я, расставляю по столу тарелки, - И семушкой закусывайте. Закусывайте, и лимончик в рот сразу - красота.
Пока мордатый дрожащей рукой разливал по рюмкам запотевшую водку, все просто захлебывались слюной. Уж что-что, а борщ и сопутствующие ему закуски я готовить умею. Ложку проглотишь. Вероятно, запах борща подействовал на неокрепшие бандитские мозги разлагающе, потому что первый тост они провозгласили крайне неуместный:
– За хозяйку!
– торжественно объявил мордатый, опрокинул рюмку в свою необъятную пасть и набросился на борщ. Все восприняли это как руководство к действию, молниеносно выпили и набросились на еду. Ел даже неоднократно пожравший за сегодняшний вечер Леня-Рыло. Хруст за ушами раздавался такой, что страшно делалось. Ложки стучали по тарелкам, хлебница очень быстро опустела, парни дрались за нож для масла и обильно сыпали себе в тарелки зелень.
– По второй?
– для проформы поинтересовался мордатый, близкий к нирване. Никто не был против. Мы снова выпили и принялись за еду. На этот раз процесс пошел чуть медленней, но зато более прочувствованно.
Еще через пять минут мордатый протянул вылизанную начисто тарелку и проникновенно заглянул мне в глаза:
– Мне б добавочки, а?
– мордатый состроил какое-то подобие улыбки, - организуешь, хозяйка?
– Организую, - заулыбалась я ему как родному сыну, - хорошему человеку всегда приятно угодить. Кстати, - я задумчиво поболтала половником в ополовиненной кастрюле (никогда бы не подумала, что ее можно так молниеносно ополовинить), - ребят, давайте знакомиться.
– Тогда и нам добавки, - высказался за всех Леня и протянул мне девственно чистые тарелки, - этих двоих, - он кивнул на двух бандюганов, не проронивших за этот вечер ни слова, - зовут Витек и Фикса.
– Очень приятно, - склонила голову я, наливая Витьку и Фиксе борща, - Галина, - и, немного подумав, добавила, - Львовна, - типа, пусть знают, что со мной шутки плохи. У меня, между прочим, педагогический стаж три года, да не где-нибудь, а в средней общеобразовательной школе, русский и литература плюс классное руководство у одиннадцатого физмата. Так что еще посмотрим, кто кого, я, когда своих ученичков увидела, тоже чуть в обморок не полетела, а теперь они у меня на всех ремонтах главная рабочая сила.
– Тебя-то как зовут?
– спросила я, слегка осмелев, мордатого.
– Аполлон, - густо покраснел тот.
– Как?
– не поняла я.
– Аполлон, - грустно вздохнул мордатый, - родители порезвились.
– Ну, - хохотнула я, нарезая остатки батона, - это еще ничего, это не страшно. Хорошо, что ты не лох какой-нибудь, а нормальный, реальный парень.
Аполлон глянул на меня с обожанием, а в глазах его блестели слезы. Я коротко кивнула ему (мол, реальные пацаны всегда поймут друг друга, а лохи позорные пусть сидят ровно), поставила на стол хлебницу и она снова моментально опустела. Кухню наполняло сосредоточенное чавканье, прихлебывание и звяканье ложек. Еще через пять минут напряженного уничтожения пищи я решилась нарушить затянувшуюся паузу.