Сквозь божественную ложь 2
Шрифт:
— У меня была семья в деревне под Радиантом. Отправившись в Область Аномалий, я рассчитывал провести там неделю, от силы две… А вернулся, проблуждав почти год и потеряв всех, с кем шёл. Иногда течение времени там искажается… Я думал, что пробыл в Области не больше месяца.
Он скрипнул зубами.
— Когда я добрался до дома… дома больше не было. Мелкая банда — их много водилось в ту пору, из неудачников, которые не могли пробиться в Область и промышляли разбоем. Та девочка… — Марк прерывисто вздохнул. — Напомнила мне о дочери. Так что я с радостью убил бы их, не задумавшись ни на секунду. И мне жаль, что кто-то добрался до них вперёд меня — я рассчитывал подкинуть дровишек
Когда Марк упомянул о дочери, он коснулся амулета на шее, и я осознал, что именно он желал потребовать у Колыбели. Какую ошибку исправить, чью гибель предотвратить. Ведь, как ни крути, это Область отняла у него шанс защитить семью — будет справедливо, если она и вернёт её.
Ради такого можно рискнуть рассудком и жизнью.
Короткое расследование ничего не дало. Перед рассветом Марк охранял другой конец лагеря в компании с одним возчиком, простым как две копейки парнем. При всём желании тот не сумел бы придумать свою правдоподобную ложь или умело придерживаться чужой.
Тем и закончились мои попытки добиться правосудия.
Или правосудие и состояло в том, чтобы предать смерти преступников? Больше никто не возражал против такого исхода — если не считать Айштеры. Но даже её сострадание подверглось испытанию. По признанию знахарки, когда она узнала про смерть бандитов, то испытала, вдобавок к скорби, и щекочущее чувство удовлетворения.
— Если принять путь авантюриста означает принять радость от того, что умирает другой, то я не хочу идти по нему. Ты говорил, что быт авантюриста — это рутина, грязь и лишения. Но это не полный список. К нему надо добавить насилие. И к нему я не… Я отказываюсь принимать это. Отказываюсь быть авантюристом, если буду радоваться смертям. Пусть это и расстроит маму… Но я не она. Я не могу быть как она, — сказала она и поспешно добавила: — Но это не значит, что я не помогу тебе избавиться от проклятия. Я пройду с тобой до конца. Просто… Не знаю, что будет потом.
Вместо ответа я обнял Айштеру, погладив по спине.
Долго же до неё доходило.
Остаток дороги мы преодолели без происшествий. Но мысль о том, что поблизости находился убийца, изрядно трепала нервы.
Внутреннее напряжение отпустило меня лишь к вечеру, когда на горизонте показались очертания Радианта.
Глава 15
Ворота как раз собирались закрывать на ночь, когда на подъёмный мост заехала первая обозная повозка. Недовольство капитана караула заглушили монеты, которые перекочевали к нему из рук Даичи.
Он щедро добавил сверх положенной платы за въезд, объяснив, что в телегах лежит самый обыкновенный груз — доспехи, заготовки под артефакты, руда для мечей, а также рисовое вино, которым славился Фецит.
— В общем, самое необходимое для бастиона, который охраняет покой верных последователей света, — добавил купец со смешком. Он многозначительно позвенел мешочком с монетами, который не спешил убирать, даже отсчитав плату.
Капитан, человек в возрасте, понимающе поиграл бровями и приосанился. Один стражник полез было к повозкам, заявив, что нужно более тщательно досмотреть груз. Начальник смены окрикнул его, и он, вжав голову в плечи, поспешно ретировался.
— Вижу, фелин вы честный, а нам, признаться, неохота полночи в ваших телегах копаться, — сказал капитан. Даичи сунул ему накладную, в которой страж порядка размашисто расписался, даже не прочитав, и забрал увесистый мешочек.
— Катите, — великодушно махнул он ладонью и отправился к сторожку, напоследок предупредив: — Наёмников пусть обвяжут, без этого никак.
Что
Моё недоумение лишь усилилось, когда стражник начал объяснять местные порядки. А они оказались суровыми: зачинщика любой потасовки, даже той, где обошлось парой разбитых носов, на месяц отправляли в тюремные казематы с правом досрочного выкупа. Деньги выходили приличные. Например, чтобы вызволить одного разумного, требовалось заплатить всё, что я и мои спутницы заработали за охрану каравана, да ещё и добавить сверху.
Куда хуже обходились с теми, кто ломал бирку. Если стража ловила таких удальцов, то они могли провести в темнице до полугода, и выкупить их было невозможно. А уж если дело дошло до убийства, то тут был путь один — на рудники, искупать прегрешение тяжким трудом на благо общества.
Если везло, преступник попадал в обычные карьеры, откуда возвращался спустя несколько лет с надорванным здоровьем. Если удача не улыбалась бедолаге, его отправляли в номмский рудник, который быстро превращал его в живой труп, а затем ещё быстрее добивал.
Губернатор Радианта держал город в ежовых рукавицах, поскольку в него стекались авантюристы не только со всего Миделия, но и парочки окрестных королевств. И за ними нужен был глаз да глаз.
Авантюристы на Эксдилике были подобны ковбоям из фильмов про Дикий Запад. У них не существовало цельного общества; на всесолнечном авантюрист буквально означал «глупец, что гонится за мечтой». Их традиции и устои формировались не единой международной гильдией, а стихийными порывами одиночек, которые увековечивали себя в легендах. В своих делах они руководствовались лишь расплывчатым кодексом чести авантюриста, который ни к чему не обязывал, а потому им часто пренебрегали, когда это было выгодно.
В сущности, местные приключенцы мало чем отличались от обыкновенных бандитов. Грань между ними порой стиралась так, что оставалось уповать на чутьё да следить за руками встречного путника — не тянулся ли он к оружию.
Радиант кишел авантюристами. Они тянулись к Области Аномалий, как осы к разлитому мёду. Потому строгие законы Радианта, отчасти напоминавшие порядки военного времени, были целиком оправданной мерой.
Когда парень закончил читать нам лекцию о правилах поведения в городе, мы наконец ступили на брусчатку, которой были выложены его улицы. Даичи рассчитался со мной, напоследок пожелав удачи, и я ответил столь же вежливыми словами. Он был хорошим нанимателем. Хотя его подпольная деятельность обернулась немалыми проблемами, мы сами напросились в его караван. Не винить же Даичи за злоключения?
Едва я распрощался с торговцем, как почувствовал, что спину буравит тяжёлый взгляд. Я обернулся и увидел Хесона, стоявшего неподалёку. Его ладонь поглаживала рукоять палаша, обвязанного по всем правилам.
Удивительно. Я-то полагал, что ни один стражник не осмелится приблизиться к Меченосцу, чтобы запечатать его оружие.
Когда Хесон убедился, что я смотрю на него, в мгновение ока возник возле меня. Он мог перемещаться очень быстро, когда хотел.
Я внутренне вздохнул. Жила во мне надежда, что кинот позабудет о нашей словесной стычке — желание разбираться с ним затёрлось за время перехода. Нависнув надо мной, Хесон ухмыльнулся: