Слабые люди
Шрифт:
–Ты его ненавидишь?
–Я его люблю, вот в чем проблема.
На это ей было нечем ответить. В голове будто забилась истомленная рыбешка, стуча плавниками по опустевшей черепной коробке.
–С каких это пор любовь стала проблемой?! Ты– идиот, раз смеешь на серьезных щах заявлять подобный бред! Нет, с тобой не просто что-то не так– с тобой все не так! Так относиться к жизни, совсем ее не зная… Нет, я даже разговаривать с тобой об этом не буду! Забудь все мои тупые вопросы, забудь этот дурацкий разговор– слышать ничего не желаю. – и, швырнув ему в лицо обрывки рассказа, Соня ушла.
* * *
–Слезай, Филя. – все голосила София на пару с собакой. Ответа не последовало.
Со дня их последнего разговора прошло еще пару недель и она все еще была задета всем, что сказал ее приятель,
Несмотря на свой увеселительный период, от учебы тем не менее девушка не отлынивала, всякий раз вспоминая слова Филиппа и не желая лишиться возможного будущего из-за своей детской глупости. Иногда она встречала его в школе во время завтрака в столовой, скорее наблюдая, как он сидит в максимальном отдалении от остальных за крайним столом, вечно уставившись в тетрадь перед собой. Его лицо было искажено странными эмоциями, которых она до сих пор в нем не замечала: вечно напряженное лицо и злой взгляд в одну точку. И, кажется, темные тени под глазами, будто от ударов, но издалека было трудно различить. Предаваясь неведомо откуда взявшейся жалости, она чувствовала, как хочет подойти и сесть рядом с ним, возможно приобнять, прижать к себе, лишь бы его морщины разгладились, лишь бы он не был настолько одинок. Лишь бы его взгляд стал более мягким, как во время их прогулок. Ловя себя на этой мысли, Софья резко обрывала себя и возвращалась к беседе с подружками о всякой дребедени.
"Я скучаю."
Нет! Это просто наваждение! Она старалась не допускать мыслей о нем, но с каждым разом у нее это получалось все хуже и хуже. Дошло до того, что все мысли были только о нем, как когда-то было с Аврелием, и что-то жгучее, неизвестное ей увлеченно вторило сверлением по грудной клетке. Все досадная оплошность. Сколько раз она уже корила себя за то, что слишком резко говорила с ним, даже не пытаясь понять его нежелание продолжать диалог, который несомненно велся внутри него и без ее участия. Надо было просто позволить ему говорить, дать самому решить, стоит ли выговориться или сохранить свои мысли при себе и увести разговор в более спокойное русло. Может, ему просто нужно было ее внимание, а не настырный свербеж языком на темы, которые не ей суждено было с ним обсуждать. А ей– просто побыть рядом, когда это действительно нужно, а не когда хотелось лично ей. Если бы Софья желала стать его другом и пробить невидимые стены, что парень воздвиг вокруг себя, то сразу бы поняла, что все делает не так. Она ведь и раньше так делала, обращаясь к нему лишь от скуки, заполнившей свободные от пустячных дел дни. А теперь ее терзало чувство вины, конкретной причины которой девушка так и не смогла найти, зачастую возвращаясь к мысли, что, не смотря на неприятную тесноту в груди, возможность ее правоты вовсе не исключена, а он– всего лишь мальчишка, страшившийся неопределенности будущего.
"Слишком уж часто я испытывала чувство вины в последнее время, а ведь так и до "синдрома вечной вины" рукой подать!"
И все же даже при осознании сей мысли дело зашло до того, что при любой мысли, касающейся Фила, на ее глаза тут же наворачивались слезы. Не в силах понять, что с ней происходит, действительно ли она чувствует, что с легкой руки допустила непростительную оплошность, или же просто чересчур сильно скучает по нему, девушка решила, что невольно позволила ему запасть ей в душу. Ей очень хотелось вновь поговорить с ним, услышать этот язвительный голос и увидеть ту некрасивую улыбку, почему-то в какой-то миг превратившейся в знак особого расположения. Но некстати проснувшаяся гордость душила
Даже "спираль" уже долгое время пустовала, раскачивая пустующими кормушками.
До сего дня.
–Ну Фи-и-иль, я видела, как ты залез! – никакой реакции.
–Ты что, обиделся за то, что я тебе тогда наговорила?
Тишина.
–Филипп, черт бы тебя побрал, ответь!
–Я тут, вообще-то! – раздался голос из-за спины, отчего она тут же подпрыгнула и, обернувшись, увидела его.
И ужаснулась– половина его лица опухла и посинела, на лбу красовалась широкая ссадина, поблескивающая на солнце, решившим еще раз выглянуть и облагородить своим тусклым свечением мрачные древа Птичьей улицы. Давно не мытые сальные волосы сосульками свисали с его макушки, но на губах играла непривычно открытая улыбка. Про себя Соня отметила, что теперь она ей даже нравится, но эти синяки…
–Что с тобой случилось?
–Ничего. – просто ответил он, все так же стоя поодаль от нее. – С чего ты взяла, что я обиделся?
–Ну…– смутилась девушка, потупив взгляд, – Я же, вроде как, не слишком тепло приняла твои слова и вообще запорола беседу, вот и думала, что ты меня намеренно избегаешь, зная, что мне за тобой не угнаться.
–Вовсе нет. – рассмеялся в ответ Филипп, – Я просто немного думал о своем и ничего кругом не замечал. И сегодня бы не заметил, если б не ваши с собакой крики. – наконец он обратил внимание и на обнюхивающего его ботинки Аврелия, опустившись на корточки и почесав за ухом.
–Значит, все в порядке? – "А я-то, дура-дурищная, так из-за тебя, гад, извелась! А ты… боже, мама, ты была права– все мужики козлы! – Ты вовсе не ненавидишь меня, правда?
–С чего мне тебя ненавидеть, глупая? – "Глупая… И почему мне нравится, что он так говорит?!"
–Я не глупая! И я привыкла к тому, что человек, который со мной общается, не убегает от меня, только завидев, так и к тому, что я знаю о нем хотя бы минимум. А о тебе я знаю, что тебя зовут Филипп и ты унылое говно. Но-но! – подняла палец, не дав ему ответить, – Хочешь оставаться таким– валяй, но мне хочется попросить тебя, чтобы ты не убегал от меня, если уж видишь, что я хочу подойти, ладно?
–Ладно.
–Вот и славно! – и, раскрыв руки для объятий, она тоже широко улыбнулась и пошла к нему, тут же остановившись в непонимании.
–Ты чего это делаешь? – словно ожидая от нее подвоха, Филипп отскочил от тявкнувшего Аврелия и начал обходить ее стороной, стараясь заглянуть за руки.
–Хочу тебя обнять! – его реакция шла в разрез с тем, как она представляла себе этот момент, не понимая, что не так.
–Чего это ты так расщедрилась на внешние проявления чувств, а? – говоря таким тоном, словно уже уличил ее в чем-то нехорошем, он все так же кружил вокруг нее.
–Да что это на тебя нашло? Просто обними меня!
–Нет. – и вместо холодной доброжелательности возникла ледяная глыба с горящими глазами.
Аврелий угрожающе зарычал, а саму Соню словно ведром ледяной воды окатило. Ее руки медленно опустились.
–Я предложила всего лишь объятия. Что тут такого? – теперь она смотрела на него с опаской.
Камень сменила доброжелательность. Мысленно она вздохнула от облегчения, чувствуя, что буря прошла мимо.
–Ты не можешь просто подойти ко мне и потребовать обнять себя. – он покачал головой. – Я тебе не игрушка.