Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
Мизори поморщилась. Неприятное тепло митрила и ещё более неприятное ощущение от того, как скрытые под кожухом стержни тянут из неё силы. Она отстранилась, пытаясь придать себе как можно более оскорблённый вид.
– Всё для твоего же блага, – как заклинание повторил Йохан, – ты опасна. Я вряд ли смог бы тебя одолеть, не повредив твоё милое личико. А вот этого ты бы мне никогда не простила. Так что брось дуться. Всё равно рано или поздно мы станем союзниками.
– Союзниками? С подлым жуликом?!
– Боже, как мне это надоело... – волшебник отвернулся, направившись в противоположный конец комнаты, потом резко развернулся. –
Багровые пятна на бледном лице проявлялись одно за другим. И хотя голос сохранял привычную холодность, было заметно, как короткие пухлые пальцы с силой сжимают посох.
– Вы. Хоть кто-то из вас сделал что-нибудь значимое в своей жизни? Нет. И не сделает. Вместо этого вы будете кичиться упавшей на ваши головы силой, будто в этом есть какая-то заслуга. Только вот нет в этом никаких заслуг. Случайность. Везение. Не больше. Вы думаете, что управляете магией? Снова нет, это она управляет вами. Лепит себе оболочку из ваших тел и ущербных мозгов. Такова разница между волшебником и элементалистом. Такова пропасть между мной и тобой.
Голос всё же сорвался на хрип, пятна стали ярче, а парень начал судорожно хватать ртом воздух. Его перекосило, но в следующий момент рука погрузилась в карман. Спазмы прекратились, его лицо вернулось к прежнему цвету и спокойствию.
– Эмоции – это очень приятно, – тихо произнёс волшебник, – это весело. И вместе с тем, глупо и губительно. Я дважды предложил тебе союз, и если в первый раз твой отказ можно было обосновать личной неприязнью, то сейчас он диктуется лишь уязвлённой гордостью. А ведь я мог бы помогать тебе. Из нас получилась бы великолепная команда. Что ж… Третье предложение будет очень скоро, а пока можешь идти страдать. Эмоции, знаешь ли, причиняют вред не только тебе, но и близким тебе людям, – низко поклонившись, Штернмайер положил ладонь на ручку двери.
– Эй, погоди! Что такое ты там сказал?!
– Сама разберёшься, ты ведь у нас очень умная... – последнее, что она увидела, было скрывающееся за дверью ухмыляющееся лицо.
Мизори опустилась на диван, поджимая под себя ноги. За окном кружили пожелтевшие листья – вестники грядущей зимы. Было холодно, привычный тёплый бриз вокруг неё обратился студёным северным ветром. Девушке было странно пусто. Он ушёл…
Она теперь совсем одна.
Одна…
Но что тогда он имел ввиду? Близкие? У неё нет близких. Отец умер, мать умерла, детских друзей она не помнит, Бабади утонул. Шпана из академии не больше чем лизоблюды, их не было, пока её талант не раскрылся. У неё никого нет.
В этот момент девушка вспомнила. Вспомнила о той, кому она действительно не была безразлична. По-настоящему. Всегда. С самого начала.
К горлу подступил тяжелый ком.
Она сказала Артуру, что Эмми за него просила. Для графа это оскорбление. Очень сильное. Дворяне не приемлют жалости. Особенно молодые. Особенно обладающие свойственной элементалистам эмоциональностью.
Мизори выбежала на улицу. Расталкивая и распихивая всех на своём пути, девушка неслась в сторону жилых корпусов. Она стрелой взлетела по лестнице, но в комнате Эмм никого не было, лишь перевёрнутая мебель и пятна крови на полу. При виде последних сердце ушло в пятки.
Артур. Подлец! Он специально проиграл, чтобы пораньше освободится. Специально откладывал свою месть до дня выпуска, когда он
Есть ли ещё время?
Где они могут быть?
Не тратя времени на спуск по лестнице, молодая колдунья сиганула в окно, на ходу читая заклятье полёта и поднимаясь на десяток метров.
Куда бы он её потащил?
Она понимала, что девушка жива, иначе в комнате остался бы труп. О том, что труп можно забрать с собой, ей думать не хотелось.
Академия очень велика. Пускай учеников в ней не больше сотни, но слуги и охрана тоже должны где-то жить. Добавьте к этому несколько полигонов, лаборатории, складские помещения, учебные корпуса и получите более чем обширную территорию. Но шанс был. Мизори сконцентрировались. Колдовать вне полигонов категорически запрещалось, но сейчас девушке было плевать. Колоссальные массивы воздуха закружились вокруг. Первоматерия пришла в движение, волшебство сосредоточилось на поиске крошечных частиц запаха Эмм. Голову распирало от информации. Множество людей, животных, насекомых, множество старых следов. К начальному значению был добавлен запах молодого графа, и картина обрела чёткость. Воздушный поток нитью потянулся вперед, а вслед за ним устремилась Торвальд.
Заброшенный подземный склад. Совсем недалеко от общежитий. Металлические двери кем-то заварены. На то, чтобы пережечь швы, ушло всего несколько минут. Она нырнула в темноту. Бледный электрический свет взрезал полумрак позабытых богами коридоров. Средь пыли и поломанной мебели отчётливо проступали следы чих-то сандалей, она слышала крики, ругань, пока лишь отголоски, но чем ближе она приближалась тем, больше крепли подозрения. Всё было точно также, как в первый день её поступления. Почти также. В руках Артура был самый настоящий нож, а на теле распластавшейся под ним девушки отчетливо виднелись многочисленные порезы. Спёкшаяся кровь чёрными полосами проступала на коже, кое-где складываясь в слова. Руки Эмм были связанны, рот перемотан какой-то тряпкой.
Она опоздала. Опоздала на час, возможно на два. В голове потемнело, её бросило в пот. Граф обернулся, на красивом лице отразилась гримаса неподдельного ужаса. Пройдёт несколько лет и такие лица станут частыми гостями в жизни Мизори. Лица людей, незнающих, чего больше боятся: содеянного или расплаты. Но Артуру не суждено было узнать. Отскочив в сторону, он допустил ужасную ошибку – полностью открылся. Его невнятное «это не то, о чём…» потонуло в треске электрического разряда. Колдунья ударила, вложив в атаку весь гнев, что таился внутри. Обиду на Артура, Йохана, дурацкий экзамен, себя... Ведь она могла всё изменить. Она виновата. Только она.
На теле графа оставались злосчастные брошки, но они наполнились в первые же секунды. Его отбросило к стене. Тело выгнулось в жутком спазме, послышался сдавленный хрип. Мгновения обратились в часы, реальность сжалась до размеров заброшенной подсобки. Смазанные крики, треск молний, чьи-то окрики, шаги – всё это не имело значения. Сейчас ничего не имело значения. Ни Эмм, ни Артур, ни она сама...
Но вот что-то тяжёлое ударило в спину и Мизори Торвальд, она повисла в чьих-то руках. Сознание заполнилось темнотой, угасающие органы чувств смутно выхватывали из окружающего сумбура отдельные слова. Последним, что она увидела, был белоснежный рукав чьего-то костюма.