Славься, Темная Властительница!

ivan_kun

Оркесса говорила, и жизнь Жозефины проносилась перед ней, лица и имена, друзья и враги, выполненные задания, военные секреты. Кто бы мог подумать, что добыть подобную информацию будет настолько просто?

– Рада познакомится с тобой, Жозефина де Салдер, – Мизори протянула руку к скованной пленнице и, ухватив её за нос, торжественно его пожала. – Жалеешь теперь, что сама нам всё не рассказала? Теперь-то возможность выторговать себе поблажек утеряна.

– Не надо мне никаких поблажек. Теперь, когда ты получила своё, можешь меня убить. Я буду жалеть лишь о том, что нет больше богов, которые накажут меня за мои неудачи.

– Посмотрите на неё, она не хочет поблажек, – колдунья

отвернулась, хихикая под нос. – Совсем не хочет? А я-то думала, после того, как мы узнали о ней столько всего интересного, она только и будет, что упрашивать нас пощадить её родных. Сколько их у тебя, Жози? Два брата, племянники, племянница, отец. Цин-Хош, спасибо тебе, можешь идти. То, что здесь будет происходить в дальнейшем, не особо стыкуется с орочьими обычаями.

Мизори проводила шаманку взглядом, злорадная улыбка не сходила с её лица. Она не собиралась убивать шпионку, это было бы слишком просто. Вместо этого она притащит сюда её родню и каждый из них умрёт на её глазах, умрёт в муках. А Жозефина будет жить дальше, в подземелье, пока старость и смерть не освободят её от чувства вины и отчаянья. Кому-то подобное покажется излишне жестоким, но пробуждение воздушного элемента наградило Мизори Торвальд почти идеальной памятью. В ней хранились воспоминания о её первой встречи с орками, о поединке с Гонгом, их чемпионом, и том, чего это ей стоило. Попытка стравить Параракс и Западные горы почти увенчалась успехом. Мизори смогла остановить войну, но дни, проведённые скованной, с раздробленными костями и порванными мышцами, дни боли и беспомощности в обществе мерзкого гнома, дни отчаянья и глухой бессильной злобы остались с ней навсегда.

Скованная герцогиня безмолвно смотрела на правительницу Параракса. Замутнённый взор ловил резкие рваные движения стройного тела, в уши лилась отрава слов. Ведьма давно всё продумала. Князь несомненно опасался её магического дара, ведь столько лет защищавший островное государство флот был абсолютно беспомощен против столь могущественного мага. Лурезиль пал, гарвейская армия была разбита силами орков и пришедшими им на выручку людьми. Параракс победит в этой войне. Но он не остановится! Они пойдут на север, они сделают с алаарцами то же, что те делали со своими соседями долгие столетия. Право, северянам стоит сказать спасибо, что их южный сосед не практикует людоедство. Но резню они устроят знатную, такую, что пролитые в Тамане реки крови покажутся крохотным ручейком. А потом она доберётся до Князя, убьёт его и вырвет его сердце. Отомстит за свою смерть и смерть тысяч своих подданных.

И в этот момент Жозефина всё поняла. Обрели смысл слова, сказанные ей Князем, его действия и действия других участников великой игры. Когда Князь сказал ей, что ему не нужна вторая Гризельда, он имел ввиду вовсе не Торвальд, а ту, кем девчонка может стать в будущем. Истинными Тёмными Властелинами не рождаются, ими становятся. Кому-то требуется десять лет, кому-то всей жизни мало. У Торвальд на полное преображение ушло чуть больше года, и многомудрый Алаарский владыка моментально осознал, в какого грозного врага превратится колдунья. Понимал это и генерал Форкинс Зы, оставляя в живых убийцу Ледяного Властелина и тем самым подсовывая Князю хорька, маленького, но уже бешеного, и наконец Гуамоколатокинт, первый министр при многих тёмных правителях, в первый же день встал под начало Мизори, а уж он-то понимал, из кого может выйти хороший тиран, а из кого нет. Какой же дурой она была, что сразу не поняла этого! Сколь дорого обошлась эта дурь ей, её стране и её семье!

– И конечно же я не забыла о твоём кошаке. Из этого Мурзика выйдет превосходный меховой лифчик! – Мизори рассмеялась, она была совсем рядом, упивающаяся своим маленьким торжеством. В один из моментов тонкие пальцы обхватили лицо де Салер, и её взгляд встретился с единственным глазом колдуньи. Некогда синий,

он стал темнее, приобретя мрачный чернильный оттенок, как это часто бывает с могущественными элементалистами, но в глубине его, за чернотой и пляской крохотных молний таился лишь холод безмолвной мрачной пустоты. Исчезло что-то важное, словно Князь и впрямь не промахнулся и вырвал девушке сердце, словно она потеряла кусочек души. Нынешняя Мизори пугала, заставляла сердце Древнего сжиматься, словно перед ней не враг, а её Всетемнейший повелитель, безжалостный и неумолимый.

– Помнишь, что я говорил тебе о семейном девизе Гудменов? – тихо прошептал старый палач, не отрываясь от происходящего в камере действа.

– «Хороший палач сможет добиться от пленника чего угодно, имея в руках простую швабру, а лучший палач...» – ответила Мила.

– Так вот, лучший палач сможет развязать язык, не прикоснувшись к клиенту даже пальцем. К каждому живому существу можно подобрать свой ключик. Страх и боль – ключик универсальный, но бывают и другие. Например, эта женщина. Она очень жестока как к себе, так и другим, она почти лишена связей, ей почти нечего терять. Но именно поэтому те немногие связи представляют для неё много большую ценность, чем для обычного человека.

– Значит, семья? – Мила задумалась, пытаясь представить алаарку в роли милой тётушки и старшей сестрички. – Но почему она тогда молчит?

– Знает, что слова и мольбы сделают лишь хуже, – старый Гудмен усмехнулся, – профессионал, одним словом. Однако поверь, ей сейчас гораздо больнее, чем от твоей работы.

– Эгей, что мы тут делаем? Угнетаем беспомощных Древних? – палачи обернулись, наблюдая за тем, как опираясь на трость в камеру входит Мерль. – Издеваться над животными низко! А не обращать внимания на прекрасных эльфиек – ещё более низко, – взмахнув тросточкой, она нанесла шутливый удар, метя по макушке чародейки. Цели он не достиг, Мизори успела развернуться и перехватить палку.

– Ты же сама мне хвасталась, как её била, – удивилась королева.

– Не хвасталась, а винилась. И била по необходимости, а ты из прихоти. Это разные вещи, – рыжая девушка упёрла руки в бока. – И вообще, это моя пленница. При мне её поймали.

– По моему указу, – добавила Торвальд, не понимая, куда ведёт спор, но готовясь утереть чей-то носик.

– В твоём указе было «живой или мёртвой». А мне пришлось увеличить цену, чтобы добыть живого Древнего. Поэтому не смей его портить, она нам ещё пригодится.

– Когда-нибудь пригодится. И тогда мы пошлём за таксидермистом, а пока не мешай мне расслабляться.

– После таксидермиста она не согласится с нами сотрудничать и не станет королевой Алаара, – продолжала гнуть своё Мерль.

Мизори застыла, проглотив уже готовый ответ. Что за чушь несёт рыжая пленница? С какой такой стати им сотрудничать с алаарской сукой или тем более делать её королевой? Зачем им вообще оставлять княжество на карте Континента? Его удел вернуться к жалкому существованию в виде кучки островов, которым оно было до прихода к власти трёхсотлетнего мерзавца.

– Потому что жизнь надо беречь, – был истинно эльфийский ответ. – Никому не нужна смута на границах. Парараксу нужен мир, а о мире гораздо проще договориться с королем, а не с кучкой атаманов. Мизори, ну не будешь же убивать всех алаарцев?! Да, они поступили скверно, но разве ты сама не родилась на севере? Разве не рассказывала, как голодали в твоей деревушке семьи, как море забирало рыбаков, а многие жители уходили в наёмники, ведь даже на войне шансов выжить было больше? Жозефина же лучший кандидат, она благородного происхождения, слывёт честной и неподкупной. Она верная. А раз верна Князю, то будет верна и нам. Ну а если объявить её королевой уже сейчас, то возможно получится заручиться поддержкой части алаарской аристократии. Князь, конечно, велик и ужасен, но недовольные найдутся всегда.